Знамение - Александр Прозоров Страница 30

Юлук села, вскинула руку ко лбу.

— Как странно.

— Что?

— Не знаю, как сказать. — она усмехнулась, потом посерьезнела. — Как-то непривычно. Это тоже связано с «памятью»?

— Нет, к «памяти» это не имеет никакого отношения.

— Хорошо, — почему-то обрадовалась Юлук, встала и вышла из закутка Посланника.

* * *

Последний перед уходом из долины день выдался на редкость удачным для охоты: женщинам удалось нанизать на копья трех игольчаток, двух гусениц-листорезок, двух полосаток, землеройку и десяток афид. Одного клопа-лупоглаза, подобравшегося к шатру в явной надежде на поживу, незадолго до темноты приметили детишки, набросились впятером и живьем отволокли Пурту на ужин.

Смертоносцы, словно в отместку за внешность, парализовали ядом целый выводок из пяти жуков-ойойек, очень похожих на самих смертоносцев, запаковали их в коконы и доставили на берег озера — войти в «парящую башню» восьмилапые не решились.

Вечером, когда люди поели, Найл уже привычно вышел из своего закутка, сел на утоптанную землю рядом с искалеченным паучком, прислонившись к нему спиной и начал новый рассказ. На этот раз он поведал обо всем том, что узнал, пока был в плену — о странной судьбе паука Тройлека, личного переводчика явившегося с армией князя, о его рождении в деревянном доме, об отце — пастухе и друге — кузнеце, о зарождении и развитии воинственной северной страны.

На этот раз повествование Посланника вызвало изумление не столько у детей, изначально ожидавших узнать от правителя что-то новое, а у взрослых смертоносцев — пауки Смертоносца-Повелителя впервые услышали, что маленькая металлическая пластинка на спине может спасти жизнь при встрече с осой, что родители-пауки могут знать всех своих детей, растить их, воспитывать, учить жизненным премудростям.

— Вы должны были взять меня с собой, мой господин! — категорически заявила Нефтис, стоило правителю вернуться за полог. Я не допустила бы вашего пленения!

— Интересно, как? — усмехнулся Найл. — Убила бы, чтоб не мучился?

— Я защитила бы.

— Вон отсюда!

Посланнику так и не довелось узнать, какие методы борьбы хотела применить его начальница охраны — в закуток у скалы явился Шабр и коротким волевым приказом вымел прочь и Нефтис, и Завитру. Хотя уже не один год пауки не были повелителями людей, но впитанное с младенческих лет послушание смертоносцам оставалось у женщин в крови.

— Что случилось, Шабр? — изумился Найл. Поведение восьмилапого ученого показалось правителю очень и очень странным: во-первых, все разговоры пауки ведут только мысленно, и способны делать это на расстоянии до трех дневных переходов — для беседы им совсем ни к чему являться лично. В городе подобные визиты имели скорее церемониальный, нежели практический смысл. А во-вторых, если смертоносец желал говорить только с Посланником, то он мог установить прямой контакт, и никто вокруг даже не заметил бы их разговора. К чему тогда выгонять женщин?

— То, что ты говорил, Посланник, не имеет смысла! — горячо выплеснул свои мысли паук.

Поток его отрицания и вправду казался жидким и горячим, и от столь яркого образа Найл невольно попытался протереть лицо.

— О чем ты, Шабр?

— О личном воспитании детей! — то, что речь идет не о людях, Найл понял по картинке с разбегающимися паучатами, сопровождавшей в сознании смертоносца эту фразу. Личное воспитание — признак отсталости культуры!

— Почему?

— Да как ты не понимаешь?! — паук опять дохнул горячей страстью. Когда смертоносец знает, кто его ребенок, а кто нет, то он не пошлет своего потомка на опасное задание, не отдаст ему рискованный приказ. Он наоборот, попытается пристроить его в теплый уголок, — в сознании Шабра промелькнула темная уютная паутина, — в сытное место. Подобная методика воспитания разрушит единение страны, армии, лишит правителей твердости в решениях.

— Разве? — покачал головой Найл, поднял с земли кожаную флягу Завитры и сделал пару глотков, смачивая пересохшее за время «вечернего рассказа» горло. Скажи, Шабр, а чем в городе отличалась жизнь Дравига от жизни любого другого смертоносца?

— Он… — паук немного задержался с ответом. — Он мог командовать другими смертоносцами.

— Мог, — согласился Найл. — Но жил он как и все, на улице, питался как и все, в квартале рабов. Вот только времени на отдых и на еду у него было намного меньше, потому, что ему приходилось следить за владениями Смертоносца-Повелителя, рассылать разведчиков, выставлять стражу, рисковать жизнью при возникновении любых неясностей. Только при мне он раз пять находился на волосок от гибели!

— Такова его должность! — мимолетное воспоминание правителя о том, как смертоносцы пожирали людей Шабр предпочел «не заметить».

— И зачем она ему нужна? — поинтересовался правитель. Разве не проще было бы сплести паутину на дальней темной улице, да сидеть тихонечко, схватывая раз в месяц случайного прохожего, да выходя из города раз или два за всю жизнь, только по общему сбору, объявленному Смертоносцем-Повелителем? Подумай, Шабр, как много пауков, таких же умных и отважных, как наш Дравиг предпочли спокойную жизнь, только потому что они не видели смысла проявлять свои способности? А получи начальник охраны повелителя вселенной хоть какие-то преимущества — хотя бы личную комнату, хотя бы право вызывать еду к себе, а не охотиться на общих основаниях — и, может быть, таких, как Дравиг, в нашей армии на плато был бы не один, а сто? Теперь вспомни, к примеру, про детей: тебе ли не знать, что потомки умного смертоносца наверняка должны быть умнее других? Может, знай мы, кто именно сыновья Дравига, у нас в битве на плато был бы не один храбрый командир, а хотя бы десять? Может, тогда бы мы не проиграли? Что думаешь, Шабр? Давая наиболее толковым паукам лучшие условия жизни, позволяя им знать своих детей и направлять их на руководящие посты, наши соседи естественным образом повышают умственный уровень правителей своей страны.

— Эти правители будут мешать возвышению других умных пауков, не из их семей.

— Не получится, — покачал головой Найл. — Талантливый паук все равно пробьется на достойное место. Стал же Тройлек личным переводчиком князя! Теперь уже он сможет получить в свое распоряжение дворец, вырастить в нем своих детей, и дети эти будут куда талантливее тех, кто занимал пост переводчика раньше. И они будут рядом с властью до тех пор, пока не придет кто-то еще более талантливый.

— Значит, одни смертоносцы будут ночевать на улице, а другие во дворцах? Но ведь это несправедливо, Посланник?!

— А где ты видел справедливость на этом свете, Шабр? Разве справедливо, что здешнее чудовище искалечило Пурта? Разве справедливо, что одна из стражниц осталась мертвой на каменных россыпях у озера? Разве справедливо, что мы бродим по горам, а пришельцы с севера живут в нашем городе? В этом мире нет справедливости — есть только умение побеждать. И мы сможем вернуться домой только в том случае, если научимся побеждать — даже вопреки справедливости!