Черные бабочки - Сергей Волков Страница 30

Гномов тоже много, но если у эльфов большинство – девчонки, то у гномов наоборот, девчонок вообще почти не бывает. Оружие эльфов – луки, мечи и кинжалы, а у гномов – топоры, секиры, кистени всякие, чеканы и палицы.

Главные противники эльфов и гномов – это орки и гоблины. Во-он они идут, с рогами, видите? У орков черные ятаганы и лица раскрашены. Еще они пирсинг любят...

– Чего любят? – не понял Громыко.

– Ну, прокалывать себе все – уши, брови, губы, язык, пупок... и все остальное, – Митя смешался и сменил тему: – Эльфы если пьют, то вино, да и то немного. Гномы пиво хлещут, бутылями здоровыми. Ну, а орки – эти водку пьют и дерутся потом.

– Погоди, Мить, – вклинился Илья, – а кто тут вообще за порядком следит? Я так понимаю, дойдет сейчас вся эта кодла до места, разобьет палатки, вскроет консервы, а под них – водочку, и начнется такой тарарам...

– Не, – Митя замотал головой, – не начнется. На конах все организовано. Тут старшие – их мастерами называют или наставниками, или богами, а то еще высшими – за порядком следят. И дружинники есть, стража коновская, и правила все соблюдают. А кто напьется там, или начнет приставать, или играть не по правилам – таких выгоняют сразу.

– Но пить-то они все же пьют?

– Потом, после игры. В Москве уже. Ну, или остаются на месте, когда мастера разъедутся. Но таких мало.

– А эт-кто-т-акие? – Яна ткнула пальцем в шагающую неподалеку группу смешно одетых ребят и девчонок, ноги которых украшали меховые лохматые гетры.

– Это хоббиты. А рядом, в шляпах, с посохами – наверное, маги. – Митя вытянул шею и, прикрыв глаза ладошкой от слепящего солнца, оглядел шумную толпу вокруг: – Да, а вон те, в пятнистых плащах с мечами – дунаданы, следопыты Севера...

– И все же интересно мне... – задумчиво пробурчал Громыко и, оглядевшись, тронул за рукав толстого гнома лет девятнадцати-двадцати с мясницким топором на плече:

– Слышь, я вот тут первый раз – далеко еще?

– Тут все в первый раз! – общительно усмехнулся гном, – мы зимой вообще не боевимся – холодно. А вчера кто-то клич бросил: «Давайте боевку устроим в лесу!» Ну, и пошло. Челы созвонились, кто-то кому-то мыл намылили, кто-то в реале встретился... Видал, сколько народу собралось? А ты кто, кстати?

– Я-то? – усмехнулся Громыко и скорчил зверскую рожу: – Упырь я. Саблезубый!

– А-а-а... – понимающе протянул гном и махнул рукой, – ваши где-то там, в начале идут.

– Во-во. Отстал я маленько, – и майор, хлопнув гнома по алюминиевому наплечнику, затерялся в толпе.

Тут в голове изрядно растянувшейся колонны грянула песня, которую подхватили сразу сотни голосов:

Ур-р-ра! Споем, друзья, втроем,

Прощай, очаг и отчий дом!

Сквозь ветер злой, дожди и зной

Мы до Раздола добредем!

Туда, где эльфы с давних пор

Живут в тени туманных гор,

Мы побредем, покинув дом,

Лихим врагам наперекор!

А что потом – решим потом,

Когда в Раздоле отдохнем, —

Нелегок долг, и путь далек,

Но мы вернемся в отчий дом!

Близка рассветная пора!

Нам в путь пора! Нам в путь пора!

– Это Толкиен написал, – уважительно сказал Митя, когда смолк многоголосый хор.

Мальчик увлеченно озирался и вскоре даже обнаружил в толпе ролевиков знакомого. В компании мрачных, облаченных в плащи цвета ночи ребят шагал Антошка Петров, Митин одноклассник. Антошка в последнее время увлекся чем-то непонятным – выкрасил в черное волосы, постоянно слушал плейер, нацепил на куртку зловещие значки с черепами и крестами, словом, начал страдать ерундой по полной программе.

Ерунда эта, как выяснил Митя, называлась движением глумов, от английского «gloomy», что переводилось как «темный», «мрачный». Интернетовские глумы на своих форумах обсуждали в основном нюансы глумовской черным-черной моды, мозгодробительную музыку и тему смерти.

Компания Антошки изображала из себя вампиров – беленые щеки, подтеки крови вокруг бледных губ, запавшие глаза. На общем пестром фоне выглядели глумы, как черная роза в букете полевых цветов – вроде и красиво, но уж слишком мрачно...

Песенное поветрие оказалось заразительным. В руках у многих ролевиков появились гитары, и вскоре, перекрикивая друг друга, отдельные фэнтезийные расы уже распевали свои народные песни.

Гномы ревели «За синие горы, за белый туман в пещеры и норы уйдет караван...», эльфы отчаянно визжали на весь белый свет: «О Элберет, Гинтоноэль, надежды свет далекий! От наших сумрачных земель поклон тебе глубокий!»

Неожиданно в этой дикой какофонии послышался знакомый всем мотив.

– О! – Громыко поднял вверх палец. – Это я послушаю, пожалуй...

И майор полез сквозь шагающую толпу туда, где несколько парней горланили:

На поле орки хохотали,

Назгулы шли в последний бой.

А молодого Гиль-Гэлада

Несли с пробитой головой.

По шлему вдарила дубина,

Причем четыре раза аж!

И трупы юных рохиримов

Дополнят утренний пейзаж.

Дул-Гулдор, пламенем объятый,

Вот-вот рванет Ородруин.

«А жить так хочется, ребята!» —

Кричал нам Черный Властелин.

Извлек Кольцо из-под обломков

Исилдур, а не Гиль-Гэлад.

И возле Ирисной низины

Стоял эльфийский грубый мат.

И полетят тут орлы Манвэ

Валаров хитрых известить,

Что Гиль-Гэлад к ним не вернется

И не приедет погостить.

В углу заплачет тихо Варда,

Взрыднет Илуватар-отец.

Никто из эльфов не узнает

Про Гиль-Гэладовский конец...

И будет Палантир пылиться

На полке в крепости Ортханк.

А ведь не помер Гиль-Гэлад бы,

Изобрети Валары танк!

– Это темные эльфы! – пояснил Митя, протолкавшись к Громыко. – Они светлых не любят и подкалывают все время.

– А Гиль-Гэлад – это типа Щорса у светлых эльфов был?

– Типа кого? – не понял Митя.

– Ладно, проехали... – махнул рукой Громыко и тут же спросил: – Слушай, Митяй, а это кто такие? Зомби какие-то...

Нестройная группка облаченных в серые простыни пацанов и девчонок угрюмой колонной по трое топала как бы отдельно от всех. Заунывными голосами они пели свою песню: