Черные бабочки - Сергей Волков Страница 29

А там действительно было на что посмотреть. Прибывшие из Москвы люди на глазах преображались в фэнтезийных персонажей. Из рюкзаков и сумок появлялись плащи, жилеты, сапоги, шлемы. Звенели самодельные кольчуги и хауберты, наручи и поножи. По-весеннему яркое солнце отсверкивало на сотнях клинков мечей, сабель, топоров и секир. Бисер, мех и кожа, медь и сталь, самоцветы и хрустальные шарики – от всего этого рябило в глазах.

И пускай ятаганы и акинаки сделаны из дюраля, пускай кольчуги сплетены из медной проволоки, панцири сработаны из молочных бидонов, а на опушку эльфийского плаща пошла старая мамина лисья шуба – новоявленных урукхаев и назгулов, вастаков и харадримов, нолдор и тел ери это нисколько не смущало.

– Я-им-д-же где-то-з-видую, – тихо проговорила Яна, кутаясь в дутую пуховку. – Э-то-ж-ск-лько энт-зиаз-ма, а?!

– Ага, – Илья обнял девушку и задумчиво пробормотал: – Вот только энтузиазм у них какой-то... нездоровый! Как будто укурились все...

Громыко тем временем «вошел в контакт с местным населением», попросив огоньку у невыразительного мужичонки в поношенном сером пальто.

Похмельно сопя, абориген вытащил грязный коробок спичек, протянул майору.

– И часто у вас так? – пыхнув дымом, как бы между прочим поинтересовался Громыко, имея в виду толпу на перроне.

– Да не, мля. Второй раз, мля, такое чудо! До того, летом еще, лабухи приезжали, барды, с гитарами и бабами. Напилися – у-у-у, в дымину. Песни орали: «Как здорово, что все мы здеся...», типа того. Я ходил – и мне нолили, хе-хе. А эти... Хто такие, не знашь? – охотно откликнулся абориген, пританцовывая на месте.

– Не, не в курсах. А чего они делать-то будут, как думаешь? – снова спросил Громыко, возвращая спички.

– А хрен их маму знает, мля. На Иванову росстань, видать, подадутся, мля. Им же палатки бить надо, хавло шаманить, бикс тискать. А щас не май месяц, мля, на снегу дрючки шементом отмерзнут, мля.

– Это что за росстань? – заинтересованно оглядывая мужичка, продолжил допрос Громыко.

– Ну, перекресток тут один... Это старый роман, мля. Начальник, мне бы похмельнуться, я в тебе все в лучшем виде изложил...

Громыко широко улыбнулся, вытащил из кармана сложенную пополам пятидесятирублевку:

– Во, видал? Давай, колись про росстань.

Дернув кадыком на морщинистой шее, абориген отошел на несколько шагов и присел на железный заборчик возле магазина:

– Значит, так, начальник. В старинные времена, при Катьке-царице еще, шел тама тракт, из Твери на Сергиев Посад. Ну, купцы всякие, барыги, кресты с деревень – все по нему так и шастали. Оживленное было движение, мля. Но вот слух пошел в народе – объявились на тракте гоп-стопники, ну, бандиты типа. Пластали барыг, шмотье косили, крестов обижали. Беспред ельщики короче, мля!

А в деревне Сорокино жил мужик, звался Иваном. И у шаровых в паханах тоже Иван ходил. Ну, на росстани, где с тракта поворот на Сорокино как раз, они и встретились. Иван-кузнец с ярмарки, что ли, возвращался, а пахан от зазнобы ехал. Да, а заноба его как раз кузнецовой дочкой была. Такие расклады, мля.

Дело ночером было. Иван, который козырной, видит – телега гремит. Он волыну достал и айда на скачок. Ну, и завалил кузнеца. И тут вдруг слышит голос, баба говорит: «Ты отца моего убил, и за это смерть тебе!»

У пахана очко и заиграло – прикинь, начальник, ночь же кругом, Луна и мертвяк вставать начинает!

Бросил, значит, Иван-отморозок приблуды свои и в лес побег – от греха. А только кузнец встал, рукой махнул – и не стало леса, километров на пять не стало!

Заметался пахан, чует – карандец, ща ему кишки выпускать наружу будут. А кузнец мертвый уже от телеги шкандыбает, кнутом размахивает.

Шмальнул Иван в него – лажанулся. Шмальнул другой раз – опять фуфел. Тут обхезался он от страха, а кузнец подошел поближе и давай его кнутом мочалить. Покоцал всего, до костей, мля. Ну, пахан кони и двинул.

Наутро люди по тракту едут, смотрят – телега с лошадью стоит, а в стороне, там, где раньше лес был, луговина здоровая и два трупака лежат.

Народу такой расклад не в масть, и переиграли тракт на новое место, мля. Да, а лес тама так и не растет с тех пор. Такой вот спектакль, начальник...

– Забавный перезвон, – усмехнулся Громыко, сунул пятидесятирублевку в дрожащие пальцы аборигена: – На, заслужил. Дочка-то ведьмой оказалась у кузнеца, а?

– Че? – мужичок вскинул на майора заблестевшие в предвкушении скорой выпивки глазки. – А? Не! Дочка и знать ничего не знала. А как узнала, что и батяня ее, и хахаль ласты склеили, так и сама, дура, в петлю сунулась, мля. Бабы, че с них взять. Ну я побег, начальник?

– Погодь, – Громыко взял собеседника за рукав пальто. – Я не понял, поляна эта так и осталась до сих пор, что ли?

– Ну-да, ну-да, я ж грил – ни хрена там не растет, – часто закивал мужичок. – Ну все, начальник, все, не томи...

– Ладно, стартуй, – разрешил Громыко, развернулся и зашагал к машинам...

Пока суд да дело, с грохотом и звоном из Москвы на станцию пришла очередная электричка, из вагонов которой в разношерстную толпу влилось еще никак не меньше трех сотен ролевиков.

– Все! – перекрикивая гомон, надсадно заорал худой парень с козлиной бородкой, укутанный в пятнистый зеленый плащ, перешитый из простыни, – больше никого не ждем! Выдвигаемся на место, тут ходу час от силы! Народ! Не растягивайтесь! Все слышали?

– Все!!! – радостно завопили ему в ответ. Кто-то ударил мечом в щит, другие поддержали, и тотчас же над станцией повис оглушающий грохот.

Пошумев, ролевики наконец зашагали по заснеженному проселку в сторону от Бобылина, постепенно вытягиваясь в длинную колонну.

– А знаете, куда они идут? – спросил у наблюдавших за вакханалией друзей Громыко и сам же себе ответил: – На Иванову росстань. Как раз туда, куда и нам надо...

* * *

Пестрая колонна ролевиков неспешно двигалась по расчищенной грейдером дороге. В основном на фэнтезийный слет съехался молодняк от пятнадцати до двадцати лет, но попадались совсем взрослые мужчины и женщины, а также откровенные дети десяти-двенадцатилетнего возраста.

Помимо оружия, доспехов и амуниции ролевики волокли на себе рюкзаки и палатки, тюки с шатрами, котлы, свернутые в рулончики разноцветные туристические «пенки», спальники, пилы, топоры и прочий походный скарб.

Незаметно влиться в разношерстную толпу оказалось легче легкого – ни на Торлецкого в черных очках, ни тем более на остальных сыскарей, как назвал их компанию Громыко, ролевики не обратили никакого внимания.

Митя на правах знатока и любителя фэнтези просвещал своих старших товарищей:

– Больше всего тут, конечно же, эльфов. Эльфы разные бывают – и высокие, и темные, и зеленые. Их легко узнать по разноцветным плащам, фенечкам всяким и колокольчикам.