Монах. Предназначение - Евгений Щепетнов Страница 3

Спали они в одной кровати. Просто потому, что остальные кровати были пыльные, грязные – в палец пыли, и без матрасов, простыней и одеял.

Андрей решительно заявил, что не собирается спать, как собака, в углу на подстилке, и улегся в постель. Марго ничего не сказала, просто легла рядом, под то же самое одеяло. Шанти буркнула, что она привыкла спать в приличных условиях, – так что все трое угнездились под этим одеялом.

Марго – Антана почему-то не испытывала никакого неудобства, скорее наоборот – чувство защищенности и близости, как будто бы спала не с едва знакомым мужчиной, а с кем-то родным, близким, вроде как и вправду с любимым мужем. Она приняла все как есть, не комплексуя и не устраивая истерик, за что все больше и больше нравилась Андрею. Ей-ей, такую девчонку стоило спасать… Раздеваться они не стали. Ну так, на всякий случай…

Утро застало их сладко спящими. Ночь была бурной, переживательной, и поспать удалось всего часа четыре, максимум пять. Как только луч солнца упал через щель в занавесках на лицо Марго, она вздрогнула, открыла глаза и с оторопью увидела в сантиметре от себя щеку Андрея. Рука девушки покоилась на груди мужчины, а сам он сопел как паровоз, мощно всасывая в себя воздух и выбрасывая горячей струей.

Девушка улыбнулась и тихонько убрала руку. Затем приподняла одеяло и скользнула на пол. Ей очень захотелось… в общем, она срочно отправилась искать «удобства».

Они, эти самые «удобства», нашлись в комнате за кухней: большая ванна, можно сказать даже – небольшой бассейн, душ, унитаз, и самое главное – вода, текущая из емкости на крыше. Вода вначале текла черная, грязная, но потом, когда слилась, пошла чистая, вполне приличная, и девушка смогла умыться и даже принять душ, ежась и тихо попискивая. Как бы ни было холодно, приличная девушка не должна допускать, чтобы от нее плохо пахло. Даже если она оборотень. Это было твердое убеждение Марго.

Приведя себя в порядок, девушка налила воды в деревянное ведро, взяла тряпку и начала уборку в доме. Движения ее были неуклюжими – работать подобным образом ей никогда не приходилось, на то были слуги, но сидеть за столом, о который можно испачкаться, на стульях, серых от грязи, ей не хотелось, а другого способа избавиться от грязи, кроме как все убрать, не было.

– Что тут у нас происходит? – послышался веселый голос за ее спиной, и Марго вздрогнула, оборачиваясь с занесенной мокрой тряпкой. – Ой-ой, не зашиби, воительница!

Андрей усмехался, стоя в дверях и держа на руках Шанти, весело блестевшую глазами-бусинами. Он посмотрел на результат трудов девушки и, улыбнувшись, сказал:

– М-да. Видимо, дома ты не особенно утруждала себя уборкой. Навозюкала-а-а… глянь, все в серых разводах. Уборщица из тебя аховая.

– Ну и не утруждала, да… – пожала плечами Марго. – У нас для этого были слуги. Как могу, так и делаю. Помогай, вдвоем быстрее сделаем. В такой грязюке жить – себя не уважать.

– Знаешь что, мы по-другому сделаем, – улыбнулся Андрей. – Я тоже терпеть не могу жить в грязюке, но и убирать в доме тоже ненавижу. Деньги у меня есть, так что надо нанять людей, и пусть занимаются, как считаешь?

– Считаю, что так будет правильно. – Девушка с облегчением бросила тряпку. – Знаешь, меня просто чуть не рвало от отвращения, когда я занималась уборкой. Не-на-ви-жу это дело! – Она весело рассмеялась, и лицо, раскрасневшееся от усилий по изничтожению пыли, озарилось улыбкой.

Андрей невольно залюбовался – она была красива, даже с мазком грязи на щеке, со спутавшимися волосами и запачканными руками. Если на нее надеть модельное земное платье, украсить бриллиантами, надеть туфли на шпильках… ой-ой… смерть мужикам. Это же надо уродиться такой красоте! Впрочем, каноны красоты Средневековья и современной Земли очень даже отличались. Это Андрей знал наверняка. Например, в Средние века считалось, что для женщины некрасиво быть здоровой, загорелой, сильной. Чахоточные, бледные, с нездоровым румянцем и высоким рахитичным лбом – вот идеал женщины того времени.

Марго не была чахоточной и рахитичной, скорее наоборот – пышущая здоровьем молодая девица. Но также она и не была кряжистой, могучей на вид, как те крестьянки, которые, со слов поэта, и горящую избу по бревнышкам раскатают, и коня куда-то там на себе перетащат, и оглоблей отлупят. Стройненькая, фигуристая, сильная девчонка.

Андрей не выдержал и спросил:

– Скажи, а ты занималась какими-нибудь физическими упражнениями?

– А как ты догадался? – смутилась девушка. – Рассмотрел меня, когда я была голышом, да? Ну и рассмотрел… чего уж теперь… меня уже рассматривали во всех видах кому не лень. А уж тебе… сам бог велел. Да, отец учил меня драться на саблях, когда бывал дома. Показал физические упражнения для того, чтобы я была здоровой и крепкой. Мы с ним часто выезжали на лошадях на охоту. Так что я была не совсем уж этакой «диванной» девушкой, если ты так подумал. И когда его не было – я подтягивалась на перекладине, что он сделал у меня в комнате, отжималась, приседала, тренировалась с палкой вместо сабли. Честно говоря, это единственное, что отвлекало меня от мыслей об отце. Все было просто ужасно – все сыпалось, разваливалось на глазах. Потом даже есть нечего стало, а я все ждала, когда папа приедет и спасет. Не приехал. Эх, папка, папка…

На глазах Марго снова появились слезы и потекли по щекам. Андрей непроизвольно сделал шаг к ней, обнял за плечи, прижал к себе, и она зарыдала, безнадежно, глухо кашляя и задыхаясь от нахлынувшей душевной боли. Рубаха на груди Андрея сразу пропиталась слезами, а он все поглаживал и поглаживал девушку по спине и бормотал какие-то бессмысленные утешающие слова, что-то вроде:

– Ну ладно, ладно… хватит тебе… надо жить. Все впереди, все будет хорошо, все будет очень хорошо. Иначе зачем все тогда? Все просто должно быть очень хорошо! Не плачь, девочка, не надо, я с тобой, не оставлю тебя. Не плачь.

– Не оставишь? – Марго подняла заплаканное лицо с красными, усталыми глазами на Андрея и внимательно всмотрелась в его лицо.

– Не оставлю, клянусь! Что бы ни случилось – не оставлю, – искренне заверил Андрей, и девушка неожиданно с силой притянула его голову к себе и крепко поцеловала в губы.

Ее губы были солеными от слез, упругими… и такими желанными, что мужчина задохнулся от нахлынувшего чувства. Он с трудом отстранил Марго от себя, пробормотав:

– Не надо, не стоит этого… перестань.

– Почему? – удивленно спросила та, держа его обеими руками за шею. – Я давно взрослая, могу иметь детей. Ты свободный мужчина, и я чувствую твое желание. Ты меня ведь не можешь обмануть. Почему ты меня отталкиваешь? Ты брезгуешь мной, да? Я грязная – после Юкара? Так он не овладел мной. Он ощупывал меня, тискал и пытал. Но как женщиной он мной не овладел. Почему ты пренебрегаешь мной? Я не больная и не увечная. Я не соответствую твоему идеалу красоты? Я уродка?

Андрей снял со своей шеи ее руки, подвел к стулу и мягко усадил на него. Потом сел рядом, у стола, и, глядя на заплаканную, удрученную девушку, сказал: