Удар судьбы - Андрей Посняков Страница 3

— Пить будешь?

Это предложил самый младший, Витька Битюгов, круглолицый, краснощекий пацан, толстенький и не по-детски циничный. Его маманька тоже, как и бабка Федотиха, приторговывала паленым спиртом. Впрочем, в деревнях многие приторговывали…

— А что у вас? Спирт?

Ну, мог бы не спрашивать…

Воровато оглянувшись, Витька вытащил из-под соседнего куста полуторалитровую бутыль из-под «Пепси» с какой-то подозрительно мутноватой жидкостью.

— Только что разбавили. Вишь, еще теплая. Счас, стакан возьму…

— Да не надо, — отказался Лешка. — Некогда мне сейчас пить. Дело к вам есть.

— Что за дело?

— Да в тракторе посидеть немного… Короче, заглох я… А еще в Касимовку надо. Трактор-то оставлять — сами знаете…

— Да уж знаем. — Витька ухмыльнулся. — Посидим, чего там… Куревом угостишь?

— Куплю.

— А где трактор-то?

— Да на старой гати.

— Где?! — хором вскричали все трое. — Это на Черном болоте, что ль?

— Ну да, там…

Пацаны переглянулись — нехорошее было место, это Черное болото. И люди там ни с того ни с сего пропадали, и скот, да и вообще, слухи ходили разные. Правда, сейчас день, не ночь, но все же…

— Далеко, — шмыгнул носом Витька. — Не-а, мы не пойдем, а то потом родоки наищутся.

— Да всего-то часок посидеть… Ну, может, два.

— Ага… Два часа там, да туда идти часа полтора, да обратно — это к вечеру только дома и будем. Не, не пойдем…

— Ну, как хотите.

Разочарованно махнув рукой, Лешка отправился дальше. На пацанов, правда, не обижался — да и чего было обижаться, в сущности-то, они были правы. Черное болото — край не близкий, даже если по рыбачьей тропке. Ну и в принципе-то чего ему сейчас сделается, трактору-то, белым днем?! Ну, сидит машина в грязи — и что? Застрял, с кем не бывает?

А раз застрял, значит — тракторист где-то рядом, если не спит в кустах, так вот-вот придет — так ведь должны все рассуждать, по идее. Эх… так-то так, да все равно тревожно — не сперли бы аккумулятор. Касимовские — они такие… Лешка и сам сейчас в Касимовке жил, в общежитии, точнее, в старом бараке вместе с двумя молодыми парнями, тоже «практикантами» — Лигуровым Мишкой и усатым Рашидом из медучилища. Хорошо сейчас Рашиду, открыл себе с утреца медпункт, завалился на топчан с книжкой — красота! Не жарко, больных мало, контроля тоже нет — фельдшер в отпуске, не жизнь, а малина! Не то что в тракторе! Двигатель разогреется, кабину солнцем напечет, пылища… Ну, как говорит Рашид — «кто на что учился». Ничего, Лешка тоже уже кое-что в этой жизни смог — в университет поступил.

Теперь бы только выучиться… Ничего, выучится, он упорный… и денег на учебу подзаработает. Жаль, что областной центр далековато, а то можно было бы и во время семестра сюда на заработки приезжать…

Да, еще как бы в армию прямо из университета не забрали, бывали случаи, тем более, за Лешку-то заступиться некому, а осенью — очень уже скоро — восемнадцать лет стукнет. Ну, да даже если и заберут, так что? Отслужит да вернется, в университете восстановится… Университет… Юноша улыбнулся — с детства мечтал историком стать, копаться в древних рукописях, ездить на раскопки, в общем — вырывать у прошлого все его тайны. А приохотил его к этому не кто иной, как детдомовский воспитатель — старший воспитатель — Василий Филиппович, подсунул как-то лет пять назад пару книжек: одну про Константинополь – Царьград, другую — про раскопки Трои. Хороший человек Василий Филиппович, правильный — и к ребятам безо всякого так дурацкого сюсюканья, да, в общем-то, с большинством и не посюсюкаешь, те еще «сиротки», как в том фильме, что Василий Филиппович как-то приносил, показывал — «Республика ШКИД» называется… А еще воспитатель Филиппович очень интересно про «черных лесорубов» рассказывал — он же следователь бывший, на пенсии в воспитатели подался — какой – никакой — приработок, да и работа поинтересней, нежели охранником-вахтером где-нибудь торчать. Оказывается, для «черных» — нелегальных — бригад, которые безо всякой лицензии нагло лес воруют, самые страшные враги вовсе не милиция, у которой нормального закона нет, а такие же бригады-конкуренты. И автоматная стрельба в лесах не редкость, и гранаты, бывает, кидают, а в каком-то дальнем урочище вообще, всей бригаде головы пилами отпилили. Жуть! Вот и Василий Филиппович предупреждал, чтоб не гнались за быстрой деньгою. Вот и Лешка не гнался. Но все ж — ясно — деньги не лишние были…

Тьфу ты, черт! Юноша с маху влетел в топь, провалился, почти по колено, хорошо — в сапогах: жарко, зато по лесам-болотам ходить удобно. Выругался, выбрался на сухое — чу! Позади кто-то плюхал по топи, такое впечатление — босиком. Да ведь и вправду — босиком! И в ярко-зеленых шортах. Пацан из той троицы, светленький, темноглазый… как его? А, все равно не вспомнить.

— Я тебя кричу – кричу, а ты будто не слышишь, — обиженно промолвил пацан. — Сам ведь просил в тракторе посидеть.

Опа! Лешка не скрыл улыбки. Вот, славно как вышло, уж теперь-то он безо всякой опаски в Касимовку сходит.

— Че ж ты раньше-то… — посетовал он. — Вместе бы и шли.

— Не знаю, — мальчишка пожал плечами. — Вообще-то, я не очень-то и хотел, — вдруг честно признался он. — Да парни там пить стали, а я…

— Ну и не шел бы, раз не хотел, без тебя б управился, — усмехнувшись, Лешка подал пацану руку. — Вылезай, давай, чего в луже-то встал?

— А еще — трактор охота посмотреть, — сверкнув глазами, признался мальчишка. — И… может, ты мне еще и порулить дашь?

— Ага… — желчно усмехнулся Лешка. — На Курской дуге.

— Не-а, — пацан тоже засмеялся. — На Курской дуге не надо. Лучше уж тут, до поселка, а?

Он посмотрел на Лешку с такой надеждой, что тому вдруг почему-то стало стыдно — ведь получалось бы, что он обманет этого своего помощника… Хотя как-нибудь в следующий раз…

— Ладно, там видно будет… Ну, пошли, что ли?

— Пошли…

— Да, — на ходу обернулся Лешка. — Тебя как зовут-то?

— Вовка.

— А меня… впрочем, сам знаешь. Дружки-то твои сейчас там, на пляже, пьют, поди?

Вовка вздохнул:

— Пьют. Витек спирта отлил у матери. Она у него торгует.

— А ты, значит, не захотел?

Вообще-то, говоря честно, Лешке было наплевать, чего там захотел или не захотел какой-то малолетний шкет, и черт-то с ним, просто вот надоело идти молча, а этот Вовка — какой-никакой собеседник. Вот и спрашивал.

— Не захотел…

— Так и не пил бы!

— Ага, тебе легко говорить. — Вовка обиженно замолк.

А Лешка, между прочим, очень хорошо его понимал, особенно в этом вопросе — пить или не пить, курить или не курить и все такое. Предложили выпить, а ты отказываешься? Да ты маменькин сынок, скелочь пузатая и никто с тобой водиться не будет, наоборот, засмеют. А вот, ежели выпил, да так много, что облевался, обмочился да уснул где-нибудь под крыльцом клуба — вот тут ты герой! Настоящий герой, не придуманный. Все тебя сразу зауважают, да и сам ты будешь иногда вспоминать этак небрежненько, но со значением, для пущей важности вставляя в речь легонькие матерки: мля, вчера с Колькой Шмыгиным пили, мля, все, что горит…