На волоске - Марьяна Брай Страница 3
На волоске - Марьяна Брай читать онлайн бесплатно
- А то, что вы машину в семидесятых купили через знакомства в горисполкоме? Это как? Ничего? А я, мама, своими руками зарабатываю и не беру хрусталь тоннами и ковры километрами, чтобы соседи от зависти дохли. Может, дело-то не во мне вовсе?
- Ты мне ишшо поговори. Вырастили ее, кобылу, горб себе кирпичами загробила, а она… - в этом месте мать начинала выть, и заканчивалось все ее коронной фразой «быстрее бы сдохнуть».
Мне не оставалось ничего, кроме как обнимать ее и извиняться непонятно за что. Но один случай в очередной мой приезд поставил точку в наших с матерью отношениях.
Нина Филипповна умерла прямо перед путчем, словно чувствовала, что все, за что она боролась в самые страшные годы, участвуя в тушении пожаров, выискивая в голодном городе еду для матери, себя и соседей в блокадном городе, все было зря. "Страну сдают свои. Без войны" - так она и сказала в один из вечеров, посмотрев новости. Утром я обнаружила, что она не дышит.
- Страну сдают свои. Без войны, - так она и сказала в один из вечеров, посмотрев новости. Утром я обнаружила, что она не дышит. Письмо в конверте лежало в «смертной коробке». Так называла Нина Филипповна бумажный короб с платьем, чулками и покрывалом.
В письме она написала, что за все эти годы, так и не смогла оформить мне ни прописку, ни, тем более, отписать квартиру. Сначала лимиты, а потом, ближе к девяностому уже появились люди, которые внимательно следили за ее двухкомнатной квартирой в центре города. Нина Филипповна просила простить ее и, если будет совсем тяжело, продать брошь, что лежала вместе с письмом.
В тот момент я не понимала еще, как тяжело мне будет без квартиры, без тихого уголка, без подбадриваний Нины Филипповны. Я горевала по ней, как по своей родной бабушке. Эти две женщины сделали меня тем, кем я осталась на всю жизнь. Может быть и нужно было заиметь хитрости, но они прививали мне только мудрость.
Похоронив свою вторую бабулю, оплакав ее на “нашей” с ней кухне, я понимала, что скоро придут и заберут все: пропахшие варениками стены кухни, записанные на обоях рукой Нины Филипповны телефонные номера и даже тонкую паутинку, колышущуюся под высоченным потолком в туалете.
Я взяла отпуск и полетела к маме. Дома было тихо. Пахло валерьянкой и переменами. на двери моей и бабушкиной комнаты висели навесные замки. Мать пришла домой, когда я на кухне вскипятила чай, разложила на широкой тарелке конфеты и вафли, которые она любила.
- Комнаты я сдала, так что, можешь в свой Ленинград ворочаться. У нас на
фабрику какие-то новые специалисты приехали. Из Москвы.
- Я на неделю. С огородом помогу, - коротко, как и мать, ответила я.
- Дом продала.
- Так он же дедушкин, мам. Я думала, полегче с землей-то будет, времена, видишь, какие начались, - ее же словами я пыталась быть к ней ближе.
- Сил у меня нет уже на огород, - зыркнув по тарелкам на столе, она села напротив и смела с клеенки какие-то невидимые крошки.
- Понятно. Нина Филипповна умерла. Я звонила, но так и не дозвонилась до
тебя.
- Я как на пенсию вышла, считай только жизнь увидела. Николай Германович
из Первомайского ко мне посватался. У него дом там. К нему перееду. Земли нам с ним хватит.
- А я, мам?
- А что ты? Поди, квартиру в Ленинграде отхватила, сейчас можешь и вовсе в ус не дуть, - после слов о новом мужчине, при которых она хоть на чуточку поменяла лицо, будто чувствовала вину, она снова села на “коня”. Разговор “обо мне” всегда был коротким.
- Да, так и сделаем, - я осмотрелась и, понимая. что места мне здесь просто нет, схватила сумку, обула сандалии и вышла на улицу. Я так и не узнала, что сделала мама с париком из натуральных темно-каштановых волос чуть выше плеч. Именно о таких волосах она и мечтала всегда.
Комнату мне нашла Людмила, но начавшиеся перемены уже катились на нас огромным комом, и грохот его, начавшийся далеким эхом, перерос в гром выстрелов реальных. Страна, в которой я родилась и выросла, которую продолжали называть Империей, разваливалась на глазах.
Еще год я жила неплохо, удавалось продать свои изделия даже за границу, а потом резко все закончилось. Как будто перекрыли кислород. Все наши заказчицы вмиг забыли о нас, а новые не появлялись, потому что приходили от единиц, которые были постоянными.
Мне с трудом хватило денег на покупку дома в родной Свердловской области. Даже переехав на родину, у меня не было желания увидеть мать.
Всегда казалось, что все еще впереди, надо только заработать денег, а потом уже жить. И в эту новую жизнь я вступила тридцатилетней, имея профессии, которые никому не нужны были теперь. Рынки наводнили китайские парики, шиньоны и прочие прелести из искусственных материалов. Они были в сто раз дешевле того, что делала я.
В девяносто четвертом году я с трудом нашла работу. Швеи в подпольном цехе по двенадцать часов шили «паленый» Адидас. За смену в полсуток я получала сумму, которой хватало на дорогу до работы, буханку хлеба и продукты для супа на три дня. Спасал огород вокруг купленного дома. Если бы не овощи, жить пришлось бы впроголодь.
В эту пору я и познакомилась со своим мужем. Он был военным. Сергей не отличался красотой и обаянием, но был в нем какой-то стержень, ответственность за себя и близких. Этим и взял, переложив на свои плечи часть тяжелого груза работы. Он переехал ко мне вместе с сыном. Максимке тогда было лет двенадцать.
Не сказать, что была влюблена в мужа, но уважала и рядом с собой видеть хотела. Зачитанные до дыр бессонными ночами любовные романы обещали влюбленной женщине массу эмоций. Я читала, и к горлу поднимался ком – у меня такого не было никогда. Мальчишка стал родным, потому что мать ушла рано, и он, выросший в муштре, быстро оттаял со мной.
Всю эту книжную любовь я поняла в конце века, в начале зимы девяносто девятого Сергей погиб в Чечне. Геройски. И когда к нам домой приехали незнакомые тучные мужчины в зимних бушлатах, говорили что-то о выполненном долге, о славе и памяти, в груди росла и ширилась пустота и боль. Максим через год должен был пойти в армию.
Мы жили с ним как мать и сын, словно не пять лет, а все восемнадцать. Он был моей опорой и трогательным маминым сынком. Но это только дома. Мастер спорта, хороший стрелок, выносливый покоритель гор. Он прошел весь Урал и Алтай, а вернувшись со службы прошел горы Кавказа. Казалось, парень ищет трудностей, боится, что останутся не пройденные им препятствия.
К две тысячи десятому у него был бизнес и семья, я занималась любимой внучкой в своем отремонтированном до неузнаваемости доме. Он выделил мне рабочую машину, заставил получить права. Я увидела почти весь мир за десять лет. Казалось, что больше нечего бояться и все будет отлично.
Но Бог отнимал у меня все, что давал. Всегда. И в двадцатом году сын с женой погибли в дороге. Много говорили о том, что в деле замешан сводный брат его жены, которому принадлежала часть бизнеса, но разбираться в этом просто не было сил.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии