Затмение - Айя Субботина Страница 3

— Почему не сообщила, что приезжаешь? — недовольно интересуется Риваль. Хотя это скорее укор, чем искренне сожаление. Впрочем, где Риваль, а где — искренность. Некоторым вещам и людям просто не суждено пересечься. — Где ты остановилась?

— Вы задаете странные вопросы, Ваше Высочество, — потупив взор, отвечаю я, хоть на самом деле мне хочется сказать, что он либо идиот, либо лицемер. Знать, что произошло — и вот так запросто спрашивать, почему я не уведомила о своем возвращении в письменном виде всех проклятых предателей. Хотя, идиот не смог бы командовать армией Абера и делать это так блестяще. — Если память меня не подводит, обстоятельства моего скоропалительного отъезда…

— Брось, Дэш, — отмахивается принц, словно речь идет о сущей ерунде вроде затяжной поездки на воды. — Кто старое помянет, помнишь?

— Помню, Ваше Высочество.

«У меня вообще блестящая память».

Риваль останавливается напротив и снова протягивает руку, чтобы притронуться к моему лицу, но замирает, передумав.

— С оглядкой на наше прошлое, Дэш, нет никакой необходимости звать меня «Величеством».

— Боюсь, Ваше Высочество, мне слишком дорога моя голова, чтобы я позволила себе забыться.

— Это не просьба, это приказ.

Я лишь пожимаю плечами, потому что сказать в ответ совершенно нечего. Приказ так приказ, все равно мысленно я называю его «Его Индюшество» и никак иначе. Риваль, довольный, чуть-чуть приподнимает уголки губ в триумфальной улыбке и пальцем подзывает ювелира. Тот послушно оказывается рядом и приподнимает крышку футляра в ответ на короткое: «Открой». Риваль достает ожерелье с изумрудами. Милая… безвкусица. И камни не самой лучшей чистоты, и само украшение аляповатое. В самый раз, чтобы украсить шею какой-нибудь бестолковой девчонке, но Риваль с легкой руки одевает его на мою шею, дольше положенного задерживая пальцы на коже под застежкой.

— Это слишком, Рив, — говорю я, старательно притворяясь ошарашенной, пораженной и далее по списку. Он собирался осчастливить этим дорогим «ошейником» одну из своих шлюх, но мне не посчастливилось повстречаться на его пути раньше.

О том, что изумруды совершенно не идут к моим синим глазам, я вообще молчу.

— Так, где ты все же остановилась? — спрашивает принц.

Я не хочу отвечать на этот вопрос и пока лихорадочно придумываю, чем бы отшутиться в ответ, дверь лавки распахивается — и на пороге появляется рослая фигура в таком же форменном мундире, но без знаков отличия и перевязи. Зато меч у его пояса не фиглярский — это видно по простой тяжелой рукояти без единого камня.

Еще одно лицо из прошлого — Эван Анпорт, герцог Росс, младший брат короля, дядя Риваля и самый страшный человек во всем королевстве. Единственный, от одного вида которого меня до сих пор бросает в дрожь. От страха и… от тех чувств, которые все эти годы я так отчаянно в себе душила.

Ему тридцать шесть, и он на семнадцать лет старше меня, но я видела в нем мужчину еще когда была совсем девчонкой. Высокий, крепкий, с жесткими, выбеленными солнцем, волосами, глазами цвета морозного неба, тяжелой нижней челюстью и губами, которые не умеют улыбаться. Мне кажется, в тот день, когда надменный герцог Росс даже попытается улыбнуться, небеса разверзнуться, чтобы Триединые лично взглянули на это событие.

Его нельзя назвать красивым в прямом смысле этого слова, но в мужчинах подобного сорта женщин привлекает вовсе не внешняя красота, а их бескомпромиссная уверенность в себе и полное подавление всех, кто слабее. Вот он — серый кардинал Абера, бессердечная птица самого высокого полета.

— Какого дьявола ты тут застрял? — жестко спрашивает Эван, глядя на Риваля убийственно презрительным взглядом. Что ему какие-то принцы, когда все королевство пляшет под его дудку?

Ни намека на взгляд в мою сторону — и я, опуская лицо, потихоньку поворачиваюсь спиной. Ладно, допустим, я немного испугалась, но только потому, что совсем иначе представляла нашу первую встречу после стольких лет «разлуки». Хвала Триединым, он совершенно не интересуется простыми смертными и, кажется, принял меня за еще одну пустышку в длинном списке любовных побед племянника.

— Дядя, ты помнишь Дэш? — излишне восторженно спрашивает Риваль, и в эту минуту мне хочется его убить. — Дэш из «Тихого сада».

— С возвращением, Дэшелла, — с видом человека, для которого это давным-давно не новость, произносит Эван, почему-то глядя не на меня, а на уродливое украшение на моей шее. — Почему без эскорта?

— Люблю путешествовать налегке, — цежу сквозь зубы. — Старая привычка.

Эван смыкает пальцы на плече Риваля — и тот заметно морщиться от боли.

— Надеюсь, мой бестолковый племянник выказал все положенные почести?

— Более чем, — говорю я, стараясь игнорировать подчеркнутую иронию его реплики. Мою семью лишили всех титулов, земель и даже права существовать под солнцем, и, если бы не тетка, устроившая мой брак со старым герцогом, я бы так и осталась безродной. И Эван, как главная скрипка в оркестре, сыгравшем похоронный марш моей счастливой жизни, не может этого не знать. — Его Высочество был так любезен, что преподнес мне подарок.

Веду пальцами по холодным камням и, набравшись смелости, смотрю в лицо своему личному страху номер один. Бесполезно — я все еще легко теряю от него голову. Почти так же, как и та двенадцатилетняя девочка, которая влюблялась в кавалеров из рыцарских романов и мечтала о том, что однажды в ее личной сказке Прекрасный принц украдет ее прямо из-под венца с нелюбимым женихом — его племянником, Ривалем.

— Тебе нужно меньше тратиться на выпивку и шлюх, — приказывает Эван и чуть не пинком выпроваживает Риваля к двери. Потом смотрит на меня и небрежно бросает: — Я слышал, ты стала вдовой? Сожалею, герцог был славным парнем. Только такие лихие старые безумцы могут сдохнуть, свалившись с лошади в день своих девяностых именин. Уверен, ты была примерной женой.

Ублюдок следил за каждым моим шагом, но я знала, что меня не оставят в покое и тоже не сидела сложа руки. И точно не играла в открытую. И знает этот умник только то, что я хотела, чтобы он знал. Ну, и капельку больше, но на то он и первый интриган королевства.

Ненавижу его.

— Благодарю, герцог, — отвечаю с подчеркнутой вежливостью. — Тяжелая утрата для всех нас.

Эван идет к двери и, стоит мне попытаться перевести дух, выдает новую порцию приказов:

— Жду тебя завтра к ужину. Помнится, ты любила играть в шахматы?

— Не так виртуозно, как вы.

— В этой стране нет человека, играющего в шахматы так же виртуозно, как я, — бросает он прежде, чем выйти.

«Чтоб ты провалился!» — мысленно кричу ему вслед. Чтобы хоть как-то выплеснуть зло, срываю мерзкое ожерелье и швыряю обратно в футляр. Грим молча забирает и подарок, и упаковку из ослабевших пальцев ювелира. Плюгавый горбун смотрит на нас во все глаза, благоразумно помалкивая.