Дым и зеркала - Таня Хафф Страница 29

— Потом… — Касси сделала паузу.

Она молчала так долго, что за нее ответил брат:

— А потом ни с кем и ничего уже не будет в порядке.

— Что ж, спасибо большущее за это долбаное замечание.

Брианна сжала руку Тони, толкнула его бедро всем своим маленьким телом и спросила:

— За какое долбаное замечание?

— Брианна!

Протест Эшли дал парню короткую передышку.

— Я расскажу маме, что ты сказала «долбаное»!

— Ты тоже так говоришь!

— Неправда!

— Только что сказала, Прыщавая!

Пока они повышали голоса, другие разговоры начали затихать.

«Питер в любую минуту может спросить, что происходит, Брианна ответит, и тогда мне придется объяснять, почему и для кого я это сказал. Или кому? Да, грамматика и покойники. Давайте убедимся в том, что мы все поняли правильно…»

Тони почти слышал, как Питер собирается пустить в ход свой авторитет, потом увидел спасение и заявил:

— В обеденной комнате свет!

Это был фонарик Тины.

Из темноты появился Хартли, неся коробку, полную белых свечей.

— Сам я их не зажгу, даже не мечтайте, — заметил он, входя в холл. — Бросил курить пять лет назад.

Кейт не курила два года, Маус — почти семь, а Адам — шестой месяц.

— Да чтоб его!

Голос Мэйсона легко было различить. Он спустился по лестнице к остальным затворникам и сунул ладонь с зажигалкой в узкий луч света. Пальцы Рида сжали голубой прозрачный пластик так, что присутствующим было ясно — актер бросает вызов. Пусть только кто-нибудь попробует отпустить комментарий! Но вызова никто не принял. В данный момент всем было плевать, что Мэйсон курит и врет, притворяясь некурящим. Сейчас всем было бы без разницы, если бы Мэйсон поджег несколько автобусных остановок и соврал бы, будто их не поджигал.

Они зажгли шесть свечей из двадцати четырех. Круг света получился как раз таким, чтобы успокоить людей, но не грозить пожаром.

— Угроза пожара? — фыркнул Мэйсон. — Здесь двадцатифутовые потолки, Питер. Что мы можем тут поджечь?

— Это место арендовано, и мы будем вести себя осторожно.

Режиссер захлопнул коробку с оставшимися свечами и сунул ее под мышку. Его молчание, подразумевавшее, что остальные восемнадцать свечей могут понадобиться позже, было настолько красноречивым, что его услышали все.

— Осторожно, девочки. — Бренда жестом велела Эшли отойти назад, а сама придвинулась ближе к свече. — Смотрите, чтобы ваши наряды были подальше от пламени. Мы не можем позволить себе купить вам взамен другую одежду.

— Не говоря уж о том, что нехорошо, когда детей охватывает огнем, — сухо заметил Сордж.

Бренда метнула на оператора взгляд, который мог бы сбить его с ног, если бы не полумрак.

— Именно это я и имела в виду.

— Нимало не сомневался.

Ребенок, Карл, продолжал плакать. Фостер посмотрел вверх, пытаясь понять, стал ли звук громче, и внезапно заметил, что Ли наблюдает за ним, слегка нахмурившись. Их взгляды встретились, и всего лишь на секунду Тони показалось, что он видит…

— Эверетт упал!

Тут, что бы это ни было, но оно исчезло.

Парень круто повернулся. Бренда отвела в сторону светозащитную занавеску и посветила фонариком Тины между дверями. Луч очертил лежащего на спине Эверетта. Голова его опиралась на плинтус западной стены, левая рука была вытянута в сторону, а правая сжимала футболку над маленьким изображением игрока в поло.

— Просто отлично! У него долбаный сердечный приступ!

— Ты сказал «долбаный».

Дверь по-прежнему не открывалась.

— Да, сказал. Смирись с этим.

— Отойдите, все равно вы ему не поможете! — Голос Питера прекратил суету. — Тони, он мертв?

— Нет, — ответила Касси, прежде чем Фостер успел заговорить.

Он обернулся, увидел три четверти ее профиля и коротко взвизгнул. Она тоже вглядывалась в стекло двери поверх его плеча.

— Тони? — Голос Зева был явно обеспокоенным.

Парень зарделся от смущения. Он ведь завизжал как девчонка! Помощник режиссера некоторое время не сводил глаз с гримера, а потом махнул рукой всем товарищам по несчастью, стоявшим позади.

— Он без сознания, но не мертв.

— Откуда ты знаешь?

— Я вижу, что он дышит.

— А губы у него синеватые.

Брианна провела лучом по неподвижному телу Эверетта и заявила:

— Мне нравятся его сандалии.

Тони уже начал подумывать о том, чтобы отойти подальше и с помощью чар призвать дверь к себе, когда широкая ладонь Мауса сжала его плечо и оттащила назад.

— Отойди. Ты тоже, малышка.

Брианна направила фонарик на оператора. Свет отразился на блестящей поверхности штатива, который держал Маус.

— Хочешь разбить стекло?

— Да.

— Здорово.

— Я бы не стал этого делать, — пробормотал Стивен.

«Отлично!»

Времени на тонкий подход не оставалось, и Тони схватил Мауса за запястье. Здоровяк сердито взглянул на него сверху вниз.

— А как же разбитое стекло? Осколки могут вонзиться в Эверетта, знаешь ли.

— Дело рискованное, — признал Маус. — Но ему нужна помощь.

Он стряхнул руку парня и размахнулся, метя тяжелым основанием штатива во внутреннее окошко.

Оттуда, где стоял Тони, нельзя было даже сказать наверняка, попал ли штатив в стекло, хотя звук удара эхом отозвался в холле. Красная вспышка, еще один удар — и Маус приземлился на задницу в шести футах от двери. Штатив отскочил от твердой древесины и лязгнул о дальнюю стену.

— Дом не позволит причинить себе вред, — пояснил Стивен сквозь нарастающий шум голосов.

— Ты не мог сказать этого раньше?

— Они бы тебе поверили?

Один — ноль в пользу мертвеца.

— Ладно-ладно! Успокойтесь!

Приказам Питера все привыкли подчиняться, поэтому шум стал тише.

— Я уверен, что мы сможем добраться до Эверетта через пару минут. Люди, оставшиеся снаружи, в трейлерах, наверное, уже стараются открыть дверь.

В холле стало слышно, как босая Эшли переминалась с ноги на ногу — единственный звук среди гробовой тишины.

Потом Тина забрала у девчонки свой фонарик, выключила его и спросила:

— А разве мы не должны слышать тех, кто снаружи?