Письма - Алина Лис Страница 29

– Ну как: пугаю? Нет желания убежать в ужасе.

Волчица помотала головой. У нее возникло бы такого желания в любом случае, даже окажись Чарльз уродлив. Но то, что она сейчас видела, ей нравилось.

– Бриджит флиртовала с тобой, – вспомнила она. – Значит, ты красивый.

Чарльз рассмеялся.

– Железная логика, Луна моя, – он нагнулся, чтобы поцеловать ее. Кари обвила руками его шею, ответила на поцелуй. И все вокруг внезапно стало неважным, кроме мужчины, который сейчас сжимал ее в сильных, но бережных объятиях.

– Погоди, – пробормотала она, с трудом выныривая из сладкого дурмана. – Я хочу увидеть себя!

– Зачем? – прошептал оборотень, покусывая ее ухо. – Ты и так самая прекрасная женщина на свете, Луна моя.

– Чарльз, пожалуйста! – внезапно это стало важным. Даже важнее его поцелуев.

– Хорошо, – он откинул край бурого полотнища, которое оказалось не небом, а всего лишь куском шкуры и потянул за собой из шатра. Кари выползла, огляделась и замерла в глупой позе на четвереньках.

Мир навалился на нее со всех сторон. Ослепил. Шокировал.

Он был огромный. Цветной. Невероятный.

Волчица зажмурила слезящиеся от слишком яркого света глаза, замотала головой и покачнулась. Чарльз тут же подхватил ее, поставил на ноги.

– Что с тобой?! – нежность в его голосе мешалась с тревогой.

– Слишком много… – беспомощно ответила Кари, не зная как объяснить. Формы и краски вокруг не имели имен. Она не знала, как называть их, поэтому не могла вместить в сознании. Не было точки отсчета, оттого искрящееся великолепие мира казалось непознаваемым, почти пугающим. Если бы она узнала что-то по запаху или наощупь, стало бы легче.

– Можем вернуться.

– Нет, не надо. Я хочу… мне нужно. Только по чуть-чуть!

Удивительно, но оборотень что-то понял из ее бессвязных объяснений.

– Конечно, Луна моя, – он взял ее лицо в ладони, коснулся губами по-очереди закрытых глаз. – Давай, посмотри на меня.

Волчица открыла глаза и прищурилась. Снова потекли слезы. Чарльз осторожно стер их со щек.

– Я не оставлю тебя одну, – очень серьезно сказал он. – Не бойся спрашивать.

– Ты устанешь отвечать, – она слабо улыбнулась. – Меня надо знакомить заново с каждой вещью в этом мире.

– Значит, будем знакомиться.

Скалы и мох. Багряные, бурые, серые. Небо голубое, облака на нем белые. А эти озера с горячей водой вокруг те самые магические источники, которые шаманским зрелищем виделись, как поля из прекрасных и пугающих цветов.

– В них сила. Как это странно – я это знаю, но больше не вижу ее.

– Не видишь? – он нахмурился. – Ты действительно отказалась от своего дара?

– Да. Богиня потребовала плату.

На его лице мелькнуло очень странное выражение.

– За мое и твое исцеление?

– Да. То есть – не совсем. Про мое исцеление не было ни слова, – она растерянно посмотрела на мужа. – Я не понимаю… Я должна была совсем ослепнуть.

Чарльз медленно обнял ее сзади.

– Значит, ты думала, что отказавшись от дара совсем ослепнешь, но все равно согласилась, – его голос звучал глухо.

– Другого выхода не было.

– Сумасшедшая, – он стиснул ее крепче, так что дышать трудно стало. – Никогда не делай так, не посоветовавшись со мной!

– Так уже и не получится, – Кари откинулась назад, устаивая голову у него на плече. – Я больше не шаман, Праматерь не станет говорить со мной.

– И прекрасно. Мне этих потусторонних штучек у Врат хватило. Ты все еще хочешь посмотреть на себя.

– Да. Но как?

– Вместо ответа он подвел ее к краю озерца. Кари взглянула на голубую гладь по которой проплывали белые барашки облаков, и увидела лицо. Медленно подняла руку и трясущимися пальцами очертила овал, коснулась скул, губ. Отражение покорно повторяло ее действия.

Да, это ее лицо, которое она столько раз изучала наощупь. И как странно было смотреть на него.

– Я красивая? – спросила она у мужа с неловкой улыбкой. Раньше в мире лишенном красок и форм, красота и уродство были пустым звуком.

В его взгляде плескалось восхищение, любовь и желание – такое неприкрытое, откровенно-бесстыдное, что Кари вспыхнула.

– Ты прекрасна. Встретив один раз, уже невозможно забыть. И, – он склонился к ее уху, обдав чувствительную кожу горячим дыханием, – Ты моя, Кари Маккуин. Я просто с ума схожу, когда смотрю на тебя и думаю об этом. Кажется, я задолжал тебе супружеский долг за три месяца.

***

Они любили друг друга до изнеможения. Потом лежали в обнимку и разговаривали взахлеб. Строили планы, болтали о всякой ерунде. Готовили на костре немудреную похлебку, купались в горячем озере и снова занимались любовью.

Когда солнце перевалило зенит, волчица начала зевать. Разум не справлялся с таким обилием впечатлений и ярких эмоций и нуждался в отдыхе.

Чарльз нежно поцеловал ее в макушку и укрыл меховым одеялом.

– Спи, Луна моя.

И Кари уснула. Ей снился снег.

Белый и пушистый, как вата. Она играла с ним: крутилась, пытаясь поймать собственный хвост, ныряла в высоченный сугроб и выскакивала, выдыхая облачко пара в морозный воздух, ловила снежинки раскрытой пастью.

Потом поднялся ветер. Задул, смел сугробы, закрутился вьюжной поземкой. И ушел – так же внезапно, как и появился, оставив после себя огромную белую волчицу.

– ТЫ СЧАСТЛИВА, ДИТЯ?

– Да, – во сне, как и на берегу небесной реки человеческая речь легко вылетала из волчьей пасти. – Но почему? Чем я должна заплатить?

Великая Праматерь не жестока, но она ничего не дает даром – эту истину в Кари вдалбливали с рождения.

– ТЫ УЖЕ ЗАПЛАТИЛА, КОГДА СОГЛАСИЛАСЬ ОТКАЗАТЬСЯ ОТ САМОГО ДОРОГОГО РАДИ МУЖА. В ЛЮБВИ ПРИОБРЕТАЕШЬ, КОГДА ОТДАЕШЬ.

– Да ну? – она очень старалась, но не смогла сдержать скепсис. Слишком часто приходилось наблюдать обратное.

– ЭТО ПРОИСХОДИТ ТОЛЬКО КОГДА ОБА ГОТОВЫ ОТДАВАТЬ. ПОМНИ ОБ ЭТОМ, ДИТЯ.

Снова налетел ветер, силуэт белой волчицы взвился в воздухе и рассыпался мириадами снежинок, похожих на крохотные сверкающие звездочки.