Тюрьма для Господа Бога - Илья Те Страница 28

Как бы там ни было, спустя всего минут двадцать после того, как Гор очнулся и смог сесть, за ним пришли четверо, схватили за руки и вытащили в коридор.

Первый, очевидно, служил габеларом – на боку у него болталась связка ключей вполне конкретного вида, проржавелых и увесистых. Второй и третий просто исполняли роль банальных носильщиков, довольно грубо тащивших маловменяемого Гордиана по коридору так, что он бился ногами о все углы. Четвертый же являлся, очевидно провиликом, то есть помошником управляющего поместьем, поскольку был изыскано одет и преизрядно благоухал одеколоном. Все четверо, разумеется, являлись рабами, и пластиковые бляшки их хомутов весело поблескивали в свете электрических ламп, освещавших тюремный покой.

После гимнастики Гордиан чувствовал себя сравнительно неплохо. Он вполне контролировал верхнюю часть тела и уже отчетливо чувствовал нижнюю – если бы возникла необходимость, он даже попытался бы встать и попробовать ходить. Однако не стоило демонстрировать тюремщикам пределы своих возможностей, и Гор висел у них на руках податливой кишкой, покачивая расслабленными руками в такт шагу.

Время было ночное, поскольку в пройденном мимо темном окне коридора мелькнули звезды.

Его внесли в комнату с каменными стенами, почти такими же, как в его камере, с той лишь разницей, что имелось окошко, а вдоль стены стояло несколько стульев с прямыми спинками. На одном из стульев, явно страдая от неудобной и жесткой для него мебели, сидел сам управляющий вилик Лавзейского поместья, его превосходительство Каро Сабин.

Собственной необъятной персоной.

Сабин был необычайно высок даже для клона, что наводило на мысли об искусственной коррекции генотипа, операции, которая даже в Корпорации доступна только очень богатым людям. Но в то же время необычайная тучность вилика свидетельствовала о его естественном происхождении, без каких-бы то ни было корректировок. Да уж, отвлеченно подумал Гордиан, природа подчас выкидывает коленца похлеще любого профессионального генетика!

Роскошное тело Сабина едва-едва помещалось на ничтожном для его габаритов деревянном стуле. Сабин держался очень гордо, даже надменно, а на его лице царствовало не просто высокомерие, определяемое высоким положением в «рабской» иерархии, но и какое-то глубинное презрение к низшим по статусу человеческим существам. Тем более Гора забавляло наличие на могучей шее управляющего банального койна, ничем не отличающегося от его собственного. Но от улыбки Гордиан воздержался, поскольку положение было очень серьезным и вполне возможно, это его последний разговор с кем-либо из людей, кроме палача.

Сабин осматривал Гора молча. Они виделись однажды, в те дни, когда Гордиан был занят работой в кухне. Сабин прошествовал по одной из улочек поместья в сопровождении свиты – помошников и слуг, а кухонный мальчик Гор пробежал рядом с ношей в руках. Гор тогда украдкой рассмотрел самого могущественного в Лавзее серва, от воли которого зависела жизнь пяти тысяч товарищей по несчастью, но сам Сабин наверняка даже не обратил внимания на субтильного юнца.

Сейчас было по-другому.

Сабин изучал маленького раба с мрачным и сосредоточенным интересом, а Гордиан смотрел в ответ прямым и открытым взглядом смертельно замученного, но не сломленного человека. Без тени усмешки, но и не без некоторого вызова, поскольку низшему серву так смотреть на вилика не полагалось. Неизвестное чувство подсказывало Гордиану, что сейчас его может спасти лишь игра ва-банк, а обычная маска тупого запуганного идиота не подойдет, ибо то, что он сотворил при побеге, не под силу запуганным идиотам.

– Ну ты наглец, – выдавил наконец из себя Сабин, продолжая сверлить Гордиана заинтересованным взглядом. – Гаврин не учил тебя, что смотреть в глаза старшему серву запрещено?

– Гаврин был гадкий учитель, господин. Он не умел оценивать учеников.

– Да, я вижу. Точнее – видел, что ты устроил в моем коттедже. Но, признаюсь, на первый взгляд ты не производишь должного впечатления.

– Я и сам поражен тем телом, в котором оказался. В прошлом я был солдатом, господин. Гораздо лучшим солдатом, чем Гаврин и вообще любой из ваших бойцов. У них не было и полшанса.

– Но твои шансы, дружок, сейчас еще ниже, – коротко усмехнулся Сабин кривым подобием человеческой улыбки. – Не буду расстраивать тебя долгими описаниями пыток и скажу одно. Тебя ждет мучительная и медленная смерть, серв. Очень мучительная и очень медленная. Тут ничего не поделаешь – мои габелары дружно требуют твоей крови, и я не в силах отказать. Собственно, я здесь всего лишь из личного интереса: не мог поверить, что моего лучшего старшину завалил какой-то щенок.

– Я думал, вы пришли допросить щенка.

– Ты шутишь? Я – вилик, а не дознаватель, и допрашивать тебя мне не к лицу. К тому же и так все ясно. Я пришел, чтобы, как бы это сказать, … познакомиться с новой достопримечательностью нашего поместья. Ты теперь главная новость Лавзеи, серв.

– Меня зовут Гор.

– Скоро не будут, – заверил вилик. – Звать, я имею в виду.

Гордиан покачал головой. Очень захотелось жить. Как цивилизованный человек он в принципе был готов к встрече со смертью, за которой нет ничего кроме пустоты, к смерти без райских кущ и елисейских полей, но вот к мучительной смерти он готов не был. Современный герой достойно встречает смерть, но не пытку.

– Есть ли альтернатива? – осторожно начал он. – Вы потеряли троих людей, среди которых один был лучшим. Я смогу заменить потерю. Предложить новую методику подготовки, обучить новым тактическим приемам, лучше и эффективней сделать систему охраны. Дайте мне жизнь, господин, и я смогу послужить вам и рукой и верой. Преданно, господин.

– Я потерял не только людей, – покачал головой «хозяин» поместья, – но и много денег. Ты продемонстрировал невероятную ловкость в обращении с церковной аппаратурой – и мне пришлось заказывать все двести украденных тобой запасных пультов заново. Ты слишком информирован или слишком догадлив. В будущем это чревато новым беспокойством, и потерянные суммы мне никто не возместит. К тому же я видел твою преданность, серв, и повторюсь – твоей шкуры требуют стражники.

– Но разве не вы вилик Лавзеи, господин? Разве не вы отдаете приказы габеларам?

Сабин поморщился.

– Я должен учитывать мнение старшин габеларов, серв. Править недругами – это тяжкое бремя. Я должен иметь лояльных исполнителей.

– Я отличный убийца и меня можно продать.

– С чего бы я стал это делать, серв? Просто чтобы спасти твою шкуру и заработать деньжат? А она нужна мне, твоя шкура? Стражники требуют крови. И я, как уравляющий поместья, вполне волен отдать приказ о твоей казни, не уведомляя об этом нашего владыку, лорда Брегорта, да хранит его Хепри. Зачем мне надрываться?

– Затем же, зачем вы здесь. Из простого интереса. Жизнь в шато скучна и однообразна, если я стал новостью номер один. Предложите охранникам мою жизнь, если они так хотят ее. Каждый из них лично желает меня покарать. Так пусть сделает это, но только сам, с оружием или без. Предложите им поединок, сэр. Это скрасит ваш быт и будет честно по отношению к вашим людям. Если меня убьют – возмездие получится красивым, и габелары реабилитируются в глазах рядовых сервов как воины, а не как ублюдки, которых режут кухонными ножами безбородые юнцы…