Исчадие ветров - Брайан Ламли Страница 27

— Камень настоящий, и все же, — он вскинул изумленный взгляд на Трейси — девушка невредима!

— Старейшины, я оставлю вас, — уже более твердым голосом произнесла Армандра; все внимание сразу же обратилось к ней. — Но не забудьте, что от меня трудно что-то скрыть. Познакомьтесь с пришельцами, задайте им вопросы, какие сочтете нужными, но не держите их здесь слишком долго. Пока я не решу, к чему лучше всего будет применить их способности, они будут нашими почетными гостями. — Она повернулась к двери и снова приостановилась. — Этот человек… — сказала она, не глядя на меня, — Унтава вернется за ним. Она приведет его ко мне. — С этими словами она, в сопровождении своей камеристки, покинула зал.

Когда за ними закрылась дверь, самый представительный из десяти старейшин пригласил нас к беседе. Он был эскимосом очень древнего рода, суровый старый вождь одного из тех племен, что остались сейчас лишь в легендах их арктических потомков. Сразу объяснив, что очень, очень плохо владеет английским, он изъяснялся при помощи Джимми Франклина и обращался в основном к Трейси.

Я сразу обратил внимание, что старейшины совершенно откровенно (и конечно, не без основания) держатся подальше от нее. И конечно, они захотели узнать, почему она не подвержена действию звездных камней, изображение которых служило народу Плато символом величайшей из известных им благодатных сил. При этом они очень боялись самого предмета, так что нам пришлось рассказать всю историю с самого начала. Когда возникали затруднения, в дело вступал Джимми как переводчик.

Наша история привела старейшин в восторг, они поразились тому, что мы осмелились намеренно выслеживать Итакву, и когда рассказ был окончен, они, поднявшись с мест, наградили нас аплодисментами. А потом самый младший из них, хранивший до тех пор молчание, сказал:

— Позвольте представиться. Я Чарли Такомах. В Материнском мире я принадлежал к народу шауни.

— И прекрасно для шауни говорите по-английски, — ответил Джимми, разглядывая рослого бронзовотелого человека, черты лица которого (пусть и не очень четкие) позволяли безошибочно определить его принадлежность к североамериканским индейцам. — Но ведь Нашвилл и Чаттануга лежат вдали от полярного круга, да и на вид вы куда моложе, чем все остальные присутствующие.

— Джимми, наверно, он такой же, как и ты, — заметил Уайти. — Вырос в резервации и решил, что в жизни можно отыскать и что-нибудь получше. Но, полагаю, что амбиции завели его не в ту сторону.

Старейшина бросил на Уайти одобрительный взгляд и кивнул.

— Да, это случилось двадцать восемь лет назад. Я вернулся с войны домой, в Мемфис, и обнаружил, что все старые предубеждения остаются в силе. Мне захотелось что-нибудь сделать, я решил написать книгу о всех индейских племенах — древних и современных. Отправился на север, отыскал малоизвестные племена эскимосов и…

— Нетрудно предположить, — сочувственным тоном перебил его я. — Итаква обвел вас вокруг пальца. И перенес на Борею.

Чарли Такомах кивнул.

— Несколько дней я прожил с Детьми Ветров, а потом сбежал и оказался здесь. Старейшины решили, что я пригожусь в качестве военного стратега — я ведь был майором пехоты, — и сделали меня советником прежнего военачальника. Пять лет назад должность военачальника, возглавляющего все войска Плато, занял Нортан, а меня пожаловали местом в Совете старейшин.

Насколько мне известно, за последние двадцать, если не тридцать лет к народу Плато присоединилось человек шестьдесят из всех прибывших на Борею. Они очень быстро осваиваются здесь. Конечно, подавляющее большинство из тех, кого Итаква доставляет на Борею, остаются на равнинах. Они просто не осмеливаются бежать. Для пойманных беглецов, — он пожал плечами, — у Итаквы есть собственные методы наказания.

— Ну ладно, а как быть сейчас? — нарушила паузу Трейси. — Нам-то что делать?

— Вы же слышали, что сказала Армандра. Так что на сегодня у нас с вами выбор небольшой. Ну а сейчас я с удовольствием покажу вам плато. Увидите, что это изумительное место. А потом мои коллеги представят Армандре свои предложения. Вряд ли можно ожидать, что от вас потребуют внести какой-то вклад в повседневную жизнь обитателей Плато. Вы, конечно же, совсем не ординарные люди.

Едва он успел договорить, как в зал вернулась Унтава. Трейси наклонила голову, ехидно улыбнулась мне и прошептала:

— Ну, Хэнк, вот и твоя провожатая. Пока она не увела тебя к Армандре, пообещай, что будешь хорошим мальчиком. Я ведь заметила, как ты пялил глаза на Женщину Ветров.

— Знаешь, — ухмыльнулся я в ответ, — пусть ты и хозяйка звездных камней, но, сестренка, еще одна такая шуточка, и я перекину тебя через колено… и сам немножечко прогуляюсь по ветрам!

С этими словами я отправился следом за Унтавой в апартаменты Армандры. Очень скоро выяснилось, что жрица Плато обитает на самом верхнем уровне своих владений. Мы почти непрерывно карабкались по каменным ступеням, даже по винтовым лестницам, устроенным в базальтовых кавернах и колодцах. В конце концов я решил, что мы вот-вот выберемся к оборонительным укреплениям на крыше. И вот, когда мы, судя по всему, были уже совсем рядом с этой крышей, мы оказались в первом из виденных мною коридоров, где имелись вооруженные охранники прямо-таки гвардейского вида.

На протяжении нашего продолжительного подъема разнообразие символов, вырезанных над входами в тоннели или у подножия лестниц, все уменьшалось, но я уже догадался, какой из них указывает дорогу к Армандре: молния. Теперь это подтвердилось: над последним охраняемым коридором одиноко красовалась молния, а за нею, как я увидел издалека, даже стены тоннеля были завешены бесценными мехами.

Двое огромных широкоплечих эскимосов — возле каждого из них лежал в специальной нише, выдолбленной в стене, огромный белый медведь — почему-то оба дружно зевнули, выпрямились и отсалютовали нам зловеще зазубренными церемониальными гарпунами. Здесь уже не было факелов — из окон, прорубленных в плавно изгибавшейся наружной стене, падал естественный свет. Впрочем, слово «окна» может создать ошибочное впечатление: задержавшись возле одного из них, чтобы выглянуть, я обнаружил, что смотрю в шахту, пробитую в каменной стене футов в пятнадцать!

Чем дальше мы шли, тем ярче становился свет; я увидел, что толщина стены уменьшается. Мы вышли на выдававшийся из каменной стены просторный балкон с каменным потолком и железной решеткой. Только отсюда я воочию увидел, что мы действительно находились на большой высоте над бескрайним белым простором. Преодолевая завывавший ветер, я просунул голову между прутьями решетки и выглянул наружу. Не менее чем в двухстах пятидесяти футах подо мною вмерзло в землю каменное основание плато. Вывернув шею, я посмотрел вверх и увидел, что до верхних бастионов остается еще двадцать-тридцать футов, и подумал, что монолитная скала надо мною должна образовывать и потолок покоев Армандры.

Я повернулся к Унтаве.

— Опасное место. Кого-нибудь неосторожного вполне может сдуть отсюда ветром, если сам не вывалится сквозь решетку.