Тень Аламута - Андрей Басирин Страница 26

— Там на кухне котел с похлебкой, — объяснила она. — Кипит, бурлит. Я его дерг — и на пол! А пока поварята бегали, вытирали — виноград тю-тю. Как у графа Кутерьмы.

Они рассмеялись. Жослен воевал в своей неподражаемой манере. Он не столько захватывал земли, сколько портил и ломал. Сарацины о нем так и говорили: возьмет деревни на фельс, а полей повытопчет на динар.

Гроздь на глазах таяла, превращаясь в растрепанную кисточку. Мелисанда кормила оруженосца, временами выхватывая ягоду за миг до того, как та попадала в рот. Тогда Гуго обижался — по-мальчишески бурно и бестолково. В этом было свое особенное очарование.

— Когда вы уезжаете?

— Завтра. Думаешь, почему я смог улизнуть от сира Гильома? Он там… ну сама знаешь…

— Ясно. Знаю.

Мелисанда помрачнела. Ясно, что коннетабль у королевы. Последние часы перед поездкой, шуры-муры, трали-вали… «Ах, сударыня, меня ведь могут убить! Как тяжела рыцарская доля! И позвольте перед смерррртельно опасной кампанией вкусить, так сказать, женской любви и ласки». А мамаша ему: извольте, вкусите, сир Гильомчик!

У, шалава! Козья морда!

Хорошо хоть, Гуго не такой. На жалость не давит. Или такой?.. Принцесса украдкой покосилась на оруженосца. Мальчишка выглядел воинственно и рассказывать о «тяжелой рыцарской доле» не собирался.

Еще бы! Какая там доля! У него впереди графство Триполитанское. А потом Антиохия. Коннетабль по всем землям проедет, чтобы войска собрать. Им, чтобы Тир захватить, нужны тысячи рыцарей.

А отец в Халебе томится. Предатели!

Мелисанда пнула корзинку. Яблоки покатились по полу. Она оттолкнула Гуго и вскочила на колени.

— Ты чего? — недоуменно захлопал ресницами оруженосец. — Эй, Мелис?..

— Я с вами поеду. Слышишь?! Поеду!

— С оливы рухнула, Мелька? Ты же девчонка!

— Я парнем переоденусь. Буду за конями ходить — я умею. А ты меня не выдашь.

— Не выдам! Ей-крест, не выдам! Только…

— Вот и ладно. А теперь ничего не говори.

Путаясь в складках, торопясь и дергая ткань, Мелисанда через голову сбросила блио. Схватила руку Гуго и прижала к сердцу.

— Чувствуешь? Да? — Мальчишка сглотнул слюну:

— Ага…

Любовником Гуго оказался никудышным. Вертлявая румийка и об этом рассказывала: в первый раз всегда так. Всё происходит слишком быстро и суматошно. Чуть-чуть боли, чуть-чуть удовольствия. Гуго пыхтел, как охотничий пес, преследующий лисицу, рыжие волосы слиплись и потемнели от пота. Закрытые веки азартно трепетали. Для своих шестнадцати он был чересчур крепок и тяжел; при каждом его движении Мелисанде приходилось выдыхать, вдыхая, когда он подавался назад.

Вот оруженосец охнул и замер, весь напрягшись. Он так и не сумел войти в нее глубоко. Мелисанда чувствовала содрогания его отростка, изливающего семя. Мелькнула мысль: «Как? И всё?! флакончики, тайные шепотки…»

Гуго без сил перевалился на спину. На его лице застыла блаженная улыбка. Мелисанда попыталась подняться, но не смогла. Пыльные ящики, старые шкуры кружились вокруг нее в диковинном танце. Как в тот день, когда она впервые попробовала вина.

Легкое разочарование кольнуло принцессу: тайна соития оказалась постыдной, совсем не такой, как представлялась. Ну и пусть. Зато она сама себе хозяйка. Всё показалось пустячным, невзаправдашним. Гранье с его издевками, потаскушка-мать… Господи, какие глупости!

Девушка лениво повернула голову. Ее недавний любовник счастлив не был.

— Мелис… — бормотал он, — я это… — Голос сорвался на сип. — Слышишь, Мелис… на самом деле я не так… я могу и дольше…

«О чем это он?» — удивилась принцесса. И лишь потом до нее дошло: Гуго переживает, что всё кончилось слишком быстро. Что он оказался не на высоте. Конечно же, в казармах, слушая рассказы рыцарей об их любовных приключениях, он представлял себе всё это иначе.

— Конечно, можешь, — девушка потянулась к мальчишке, обняла его. — Ты самый лучший. Ты мой рыцарь!

— Правда?!

— Правда-правда!

Гуго успокоился.

А потом они долго лежали голышом, обнявшись. Слушая, как возятся крысы среди старой мебели, как воркуют голуби под стрехой. Как орут коты в саду. Радость пульсировала в каждой жилке Мелисанды.

«Интересно, а какой любовник из сира Гильома?» — мелькнула озорная мысль. Мелькнула и исчезла. При одной мысли о здоровяке принцессу передернуло. И как матушка его терпит?

— Мелис… — тихонько позвал Гуго.

— Аюшки?

— Слушай… Я вот всё думаю: а что дальше? Ты ведь принцесса. А я — даже не рыцарь еще. И вдруг ты понесешь от меня?

— А ты поменьше думай, милый, — Мелис закрыла ему рот ладошкой. — Или нет: думай о том, в чем понимаешь. О мечах, например. — И не удержалась, кольнула: — Руками ты со своим мечом проворней управляешься.

Мальчишка окаменел от обиды. Чувствуя странное удовлетворение, Мелисанда выскользнула из-под одеяла. Грязная какая… Надо будет кровь смыть. Но прежде всего — румийское зелье.

Принцесса отыскала выкатившийся из корзинки кубок. Налила воды, капнула, как учила смуглянка, три капли. Фу, гадость! Из лягушачьих костей, что ли, сварено?

Даже после всего, что между ними было, Гуго стеснялся наблюдать за голой девушкой. Чтобы не смущать любовника, Мелисанда накинула камизу и влезла в тяжелое блио. Ей показалось, что между ней и Гуго возникла стена отчуждения.

Но нет. Оруженосец, сопя, вылез из-под одеяла и затрусил в дальний угол чердака. Послышалось деловитое журчание. Странные они, мужчины…

— Тебе надо тряпки найти, — сказал он, возвращаясь. — Из моего на тебе всё болтаться будет. Но я поговорю с Мишелем. Он тощий, его одежка тебе как раз будет. Вот только… Как тебя в свиту устроить?

— Я могу и в обозе. Сир Гильом ни в чем себе не отказывает. А правда, что он возит с собой золотую ванну?

— Медную. — Мальчишка замялся: — Мелис… В смысле, Ваше Высочество… В обозе придется со шлюхами ехать.

— А то я шлюх не видала?

— Но… Ладно.

— Ну да… Узнай служанки, да еще и Сатэ, чем я тут занимаюсь, — меня бы первую в шлюхи записали.

Мелисанда усмехнулась. В памяти всплыл образ румийской принцессы. Смуглянка одобрительно подмигнула.

— Я поговорю с Гранье. Пусть порекомендует меня оруженосцем.

Мысль была сумасшедшая, почище, чем пробиваться с войсками в Халеб. Но Мелисанда знала, что всё это у нее получится: и уговорить Гранье, и приникнуть переодетой в свиту коннетабля. Вот что делать дальше — это вопрос.

Хотя нет. Ей ведь главное — убраться из Иерусалима, подальше от материнского надзора. А там — Триполи, Антиохия… Можно будет заявиться к Понсу и князю Боэмунду и потребовать. Она же будущая королева!