Лихорадка теней - Карен Мари Монинг Страница 25

Но где?

Я мельком увидела ночную улицу в следующем зеркале, и меня обдало прохладным ветерком. Я с трудом пробралась через вымощенную аллею к кирпичной стене и застыла, будучи в шоковом состоянии. Она была тверда и непроницаема.

Даже с закрытыми глазами я бы узнала свой город. Мы вернулись в Дублин. Я прижимаюсь к стене, но она и не думает поддаваться мне. Что ж, за сегодняшний день я пробыла в заднице довольно долго.

Мои ноги стали подкашиваться, но мне удалось удержаться в вертикальном положении, когда все мои чувства ши-видящей обрушились на меня с удвоенной силой, будто очнувшись после длительной, возмутительной спячки, вызванной пребыванием в Зеркалах. Инородная энергия мощным потоком вторгалась в мой мозг: город кишел эльфами.

«Объекты силы» и эльфы обычно заставляли меня страдать от мучительной тошноты, но продолжительный контакт что-то изменил во мне. Теперь я получаю темный, необычайно сильный прилив адреналина от них. Я уже едва держусь на ногах от голода и усталости. Меня не волнует местонахождение Невидимых, я не собираюсь бросаться на поиски Книги. Я закрываю глаза и стараюсь сконцентрироваться на приглушении моего «зрения», пока оно совсем не замолчало в результате перегрузки.

Ко мне подходит Дэррок, обнимает меня и прижимает меня к себе. На мгновение я забываю о том, кто я, забываю про свою боль и потерю, знаю только то, что сейчас эти сильные руки поддерживают меня.

Я чувствовала запах Дублина.

Я была в объятиях мужчины.

Он разворачивает меня лицом к себе, наклоняется к моей голове, обнимая меня так, словно хочет защитить меня от всего мира, и на какой-то миг я притворяюсь, что он — это Бэрронс.

Дэррок прижимается губами к моему уху:

— Ты сказала, что мы друзья, МакКайла, — шепчет он. — Но я не вижу в твоих глазах ничего дружелюбного. Если ты доверишься мне, только полностью, то я никогда… Как ты там говорила? Я не позволю тебе умереть, пока ты будешь находиться в зоне моей ответственности. Я знаю, что ты злишься из-за своей сестры, но вдвоем мы можем изменить это… или не менять, если захочешь. У тебя есть привязанность к твоему миру, но неужели ты бы не нашла себе места в моем? Ты еще меньше похожа на людей, чем Алина. Тебе здесь не место. И так было всегда. Ты предназначена для чего-то большего, — его мелодичный голос чарующе понижается. — Разве ты не чувствуешь это? Разве ты не чувствовала это всегда? Ты — нечто большее, нежели остальные представители твоего вида. Открой глаза. Осмотрись вокруг хорошенько. Неужели эти мелочные, плодящиеся, как мухи, воюющие между собой, люди стоят того, чтобы за них бороться? И ты согласишься погибнуть за них? А, может, ты решишься вкусить вечность? Бессмертие. Абсолютную свободу. Ты сможешь стать той, для кого одна-единственная земная жизнь — ничто.

Он обхватил руками мою голову и сжал в ладонях лицо. Его губы ласкают мое ухо. Он резко и часто дышит, я чувствую, как его напряженная плоть сквозь одежду касается моего бедра. Мое собственное дыхание учащается.

Я снова притворяюсь, что он — Бэрронс, и внезапно он словно становится Бэрронсом, но я изо всех сил пытаюсь сохранять сознание ясным. В моей голове проносятся образы — те долгие, невероятные часы, проведенные в пропитанной сексом постели.

Я чувствую запах Бэрронса на своей коже, ощущаю его вкус на губах. Я помню. Я никогда не забуду. Эти воспоминания такие живые, что мне начинает казаться, что я могу протянуть руку и коснуться тех темно-красных шелковых простыней.

Он лежит на кровати, закинув руки за голову, целая гора татуировок и мускулов, и наблюдает за тем, как я танцую голышом.

Манфред Манн поет ремейк на старую песню Брюса Спрингистина в моем айподе: «Я пришел за тобой, за тобой, я пришел за тобой…»

Он пришел. А я убила его.

Я отдала бы свою правую руку, только чтобы вернуться туда снова хотя бы на один день. Я хочу снова все это пережить. Еще раз дотронуться до него. Слышать звуки, которые он издает. Улыбаться ему. Быть нежной и не бояться проявлять свою нежность. Жизнь такая хрупкая, чудесная и такая короткая. Почему же я поняла это только тогда, когда уже слишком поздно?

Метка на моем затылке горит огнем, но я не могу точно сказать — то ли это метка Дэррока прожигает мне череп, то ли это жжет клеймо Бэрронса, потому что Дэррок касается его.

— Оставь свои клятвы ослабить и уничтожить меня, МакКайла, — снова шепчет он мне в ухо. — О да, я вижу это в твоих глазах каждый раз, когда ты смотришь на меня. Нужно быть слепым, чтобы не замечать этого. Я прожил сотни тысяч лет в Царстве Великих Иллюзий. Ты не можешь обмануть меня. Умерь свою бессмысленную жажду мщения, в конце концов, она уничтожит тебя, а не меня. Позволь мне возвысить тебя, научить летать. Я дам тебе все. И тебя я не потеряю. Эту ошибку я больше никогда не совершу. Если ты сама придешь ко мне, зная, кто я такой, между нами не должно быть ни страха, ни подозрений. Прими мой поцелуй, МакКайла. Прими мое предложение. Будь со мной. Вечно.

Его губы прокладывают дорожку из поцелуев на моей щеке по направлению к губам. Но затем Дэррок останавливается и ждет, когда я поверну голову и сама преодолею последний дюйм, разделяющий нас. Когда сделаю выбор.

Меня тошнит от отвращения к нему. Он заявлял о чувствах к моей сестре, и в то же время пытается соблазнить меня! Как можно так легко предать все то, что он якобы чувствовал к Алине? Я ненавижу его за то, что он соблазнил ее. И за то, что он не был предан памяти о ней.

Ни одну эмоцию, которая сейчас бушует во мне, Бэрронс не назвал бы «полезной». У меня была память, чтобы было на что равняться. Были два призрака, которые возвращали к жизни.

Я концентрирую внимание на том, что происходит здесь и сейчас. Что может быть полезным, а что — нет.

Посмотрев за его плечо, я разглядываю место, где мы находимся. Если бы я еще могла что-то чувствовать, то ощутила бы, как стальной кулак тараном ударил меня в живот.

Умный, умный экс-эльф. Ублюдок.

Мы находились на аллее, примыкающей к «Книгам и сувенирам Бэрронса». Он спрятал Зеркало в кирпичной стене самого первого здания, расположенного в Темной Зоне прямо за моим книжным магазином.

Все это время оно находилось здесь, в моем заднем дворе. Он всегда следил за мной. За нами.

Когда я в последний раз была здесь, даже зная, что направляюсь прямиком в ловушку, я ощущала какую-то легкость. Бэрронс только что сказал мне, что если я вернусь со своими родителями, прикончив Дэррока, он подарит мне «КиСБ», документы и все прочее.

У меня не было сомнений, что именно так все и будет. Я была так дерзка и так самоуверенна.

И Дэррок наверняка тогда пристально за мной наблюдал.

Это игра чертовски сложная. Впрочем, как всегда. Только я никогда еще не понимала происходящее так ясно, как сейчас.

Он уличил меня в ненависти к нему и сделал то, что по всей вероятности, мог сделать только бывший эльф, пусть даже он и планировал снова вернуться к своей расе, — принял это и предложил полное прощение. Он предложил нечто большее, чем простая деловая договоренность, и сейчас ждал моего ответа. Я понимала его игру. Он изучил мою расу своим холодным эльфийским аналитическим умом и хорошо знал нас.