Няня для фееричного папаши - Алва Верде Страница 24

Дом лорда оказался. вполне себе богатым и предсказуемым. Как ни странно, но вот жилище фэра Итана было скромным. Я не видела там излишка позолоты, стройных рядов хрусталя и фарфора, дорогих вещей и прочих радостей жизни. Нет, всё выглядело достойно, но в то же время без лишней помпезности. Без труда можно было понять, что

дом принадлежит обеспеченному человеку, человеку с тонким и изящным вкусом. Лорд же напоминал взбесившуюся сороку. В доме буквально всё орало с порога, что здесь живёт просто нереально богатый человек.

Это отталкивало.

Моё детство было бедным, скромным и мало чем отличалось от детства моих сверстников. Пусть и зацепив девяностые годы почти на излёте, я застала в полном цвете начало нулевых. И так как моя мама не была такой уж старой, когда родила меня, то поневоле вкушала плоды восьмидесятых. Я помню всё. Сухое молоко, от которого покрывалась коркой диатеза, помню картонку на рынке и очереди в магазинах. Помню дешёвые и очень вонючие китайские кроссовки, тощие куриные окорочка, помню бум турецкого золота и дублёнок, сшитых из мелких квадратиков, которые, если были подделкой, весили как живая овца. Помню смешную рекламу по телевизору на грани фола. Расточительностью я не болела, хотя сейчас, будучи взрослой, могла бездумно потратить деньги, определённую сумму, конечно. Просто потому что хотелось. Потому что моя мама не могла, хотя ей тоже этого бы хотелось. Я отрывалась, пытаясь наверстать упущенное, прекрасно понимая, что это упущенное будет со мной до самого конца. Это в крови.

Помню наших соседей, которые поднялись на алкоголе, а потом перешли в торговлю шмотьём и стали «челноками» — летали в Турцию. Стоило зайти к ним в гости, как у меня дыхание перехватывало: дорогие обои, картины в багетных рамах, мебель из дермантина, типа под кожу, ковры и прочее. Всё было «дорохо -бохато». Чем старше я становилась, тем более сильное отвращение вызывало у меня это «бохатство». Оно воняло похлеще тех розовых китайских кроссовок, которые моя мама смогла урвать на рынке.

Так и у этого лорда, «дорохо-бохато». Начиная от напудренных париков слуг, заканчивая золотыми подпорками для дверей. Подавив рвотный рефлекс, я покрепче перехватила Остина и послушно шла за мужчиной. Хозяин этого богатого дома собственноручно завёл меня в какую -то комнату. На кабинет не похоже, скорее, библиотека. Извинившись и сказав, что будет через пару минут, оставил меня в одиночестве. Едва захлопнулась дверь, я выдохнула, прижала к себе Остина и заговорила с мальчиком:

— Ты мой спаситель! Ты видел, какой павлин? А дом у него? Тут аллергия на золото начнётся! Г осподи, как можно в таком жить... Тут чихнуть страшно!

На самом деле было страшно: вдруг, не дай бог, из носа что-нибудь вылетит и я безнадёжно испачкаю древний манускрипт?

Библиотека не была пыльной, но стиль «дорохо -бохато» присутствовал. Чего стоил один ковёр, который занимал почти весь пол в комнате. Я даже ноги под кресла убрала. Можно весь день чистить этот ковёр, пылинки с него сдувать.

Остин гукал, мусолил прядь моих волос, которая точно скоро в дред превратится, выражая полную солидарность со мной: к такому богатству он тоже относился презрительно. Удивительно, но моя бедность не воспитала во мне тяги к богатству, да и какое могло быть богатство у воспитательницы? Только дети. Это мой дар, наверное, с рождения. Я была мамкой и нянькой для всей малышни во дворе. Есть такие люди, к которым кошки с собаками тянутся, а есть такие, к которым дети липнут, как мухи к мёду.

Лорд Фаркс достаточно быстро вернулся, не позволив увязнуть мне в ностальгических воспоминаниях. Придвинув второе кресло, сел рядом и уставился на меня так, будто на мне какие-то узоры были или платье из старинных гобеленов. Остин от такого внимания даже затих, отпустил прядь волос и в духе ужастиков медленно повернул голову. Честно, даже у меня сердце ёкнуло. Лорд же вымученно улыбнулся, чуток отклонился назад и пробормотал:

— Фэра Лара, вы можете называть меня Бертоном. Досадное происшествие мы забудем,

— мужчина теперь щеголял вполне скромным тёмным костюмом, лишь какое-то подобие манишки с булавкой, да запонки на рукавах продолжали вопить о статусе своего владельца. — И я рад, что вы приняли моё предложение...

У меня внутри всё похолодело и оборвалось. Судорожно втянув воздух, нахмурилась:

— Какое предложение?

— Посетить мой скромный дом.

Да-да, скромный, видели. Скромный он, потому что у псов будки не двухэтажные!

Меня аж передёрнуло от такой. лести.

— Ах, это, — мило улыбнулась, прогоняя с лица плохие эмоции. — Разве я могла отказать?

— Вы могли не приехать.

Смотря лорду в глаза, проклинала последними словами фэра Итана. Чтоб ему икалось! Чтоб уши покраснели и отвалились!

— Я очень рад видеть вас здесь, надеюсь. что больше досадных происшествий не будет и я смогу полностью насладиться вашим обществом. — мужчина взял мою ладонь и учтиво её облобызал. С трудом удержалась от того, чтобы не скривиться. Продолжала улыбаться, отгоняя навязчивый образ слюнявого мопса, который прочно прилип к Бертону Фарксу. — Не расскажете ли о себе что-нибудь?