Возвращение - Олег Говда Страница 24

Кстати о моде… Мужчины клана предпочитали килты и шорты, наверняка придерживаясь мнения, что кривые и волосатые ноги — предмет гордости любого джигита. Даже оливкового… Тогда как их женщины, наоборот, прятали изъян под просторными шароварами. Зато по поводу верхней части гардероба обе стати были единодушны. Собственно, только благодаря свободной и не застегнутой ни на один крючок безрукавке и удавалось установить пол гоблинов… Причем самые молодые и хотя бы условно привлекательные, так сказать, образцы различия почему-то прикрывались от осмотра ожерельем из длинной бахромы.

А еще все Лупоглазые были неравнодушны к украшениям. Причем, в их понимании, украшением считалось все, что не произрастало непосредственно из организма гоблина. От сухой ветки и подобранного перышка до обглоданной кости или украденной где-то серебряной ложки. Кои украшения они, гоблины, с завидным упорством старались запихать в сбитый на голове колтун волос. Судя по всему, в клане приветствовалось только два вида причесок, разделяющих членов по гендерному признаку: «Конский хвост, сбитый воедино пригоршней цветов репейника», отчасти напоминающий дредлоки — для старшего поколения, и «Взрыв на макаронной фабрике» — для молодых и юных.

Население деревни в количестве нескольких десятков мужиков и раза в четыре больше женщин тоже подтягивалось к месту поединка, но за границу, огражденную плетнями, пока не переступало. Очевидно, опасались провокаций.

Оно и верно, случись что, с кого потом спросят? Гоблинов в лесу еще найти надо, а крестьянин от своего сада-огорода куда денется? Самый подходящий объект для проведения воспитательной работы и показательной порки. Или — обложения неучтенным штрафом.

— Гляди, Влад, а зелененькие-то тебя правильно оценили. И со всем уважением отнеслись, — тронул меня за рукав староста. — Рисковать не стали. Сразу наемника выставили…

— Где? — я переспросил машинально, поскольку уже и сам выделил в толпе гоблинов, не превышающих ростом полутораметровую зарубку, индивидуума примерно моей комплекции.

«Гхнол! Полукровка от скрещения орки и гоблина… Тогда как при спаривании орка и гоблинки рождается загхадар, — уведомило меня справочное. — Сила от матери, быстрота и ловкость от отца. Отлично владеет копьем, хуже саблей. Любимое оружие — метательные дротики. Азартен, легко впадает в бешенство. Глуп…»

Гхнол стоял рядом с самым крупным и упитанным экземпляром клана Лупоглазых, который важностью и общей стоимостью прикида явно тянул на вождя. Кстати, наемник выказывал совершенную безмятежность, чем выгодно отличался от суетливости рекомого вождя.

В общем, суду все ясно: железный профи, снизошедший за умеренную плату оказать посильную помощь… гм, вполне возможно, что и престарелому папаше… Не хило гульнувшему в молодости. Хотя время суетное было, военное. Всякое случалось… Зато как генофонд улучшился. Любо-дорого взглянуть. Небось, о гемофилии и не слыхали…

Защитой наемник гоблинов избрал кожаную куртку до колен, с лепестковой юбкой и плечевыми накладками. В правой руке гхнол держал короткое метательное копье типа пилума, но с более широким наконечником, а на поясе у него, в простых ножнах, висел либо очень короткий меч, либо длинный осадный нож. У ног наемника лежало еще что-то из вооружения и доспеха, но из-за толкотни вокруг понять, что именно еще он прихватил на поединок, не представлялось возможным.

— Ну, ты готов? — сунулся было с вопросом на лице Титыч, но тут же сдал назад. — Вот пень трухлявый. Извини, Влад… Это я не подумавши брякнул. Нашел, о чем «пантеру» спрашивать. Извини…

— Нормально…

— А как же обед? — совершенно неожиданно вывернулась нам навстречу Листица. — Вы же так и не отобедали.

Сговорились тут все? Что не вопрос, то невпопад. Хотя спасибо им большое, видно же — переживают, волнуются, потому и городят чушь. И даже если волнение вызвано не только заботой о моей персоне, но и о своей дальнейшей судьбе, во многом зависящей от результата поединка, — все равно приятно.

— Спасибо, что напомнила, Листица, — улыбнулся я своей хозяйке. — Ты лучше сразу на ужин накрывай. Как только со злыднем этим управлюсь, так и приду. Го-оло-одный… — последнее слово я произнес таким голосом, что девушка покраснела аж до бровей. А потом повернулся к старосте: — Ты не забыл случаем, что мы троллю пожрать обещали? Ждет ведь.

— Сейчас отправлю к нему кого-нибудь. Не слишком пугливого.

— К троллю? — заинтересовалась Листица. — Зачем?

— Да вот, Влад твой, затейник… — проворчал Ярополк. — Обед ему посулил, от общества…

Из всего сказанного Листица, наверное, вычленила только «твой», потому как зарделась пуще прежнего и, смущаясь, произнесла:

— Так, может, я схожу?

— Ты?.. — Теперь пришла очередь хлопать глазами старосте.

Очевидно, желание молодой женщины отправиться добровольно в лес к троллю слишком далеко выходило за рамки пристойности.

— Хотя… В общем-то сейчас он вполне безвредный… М-да… Два сапога пара… Чует мое сердце: хлебну я еще с вами. Да не пива… совсем не пива. Что ж, Листица, будь по-твоему. Знаешь место, где у Костырки в прошлом году медведь телушку задрал? Тролль там лежит. Раненый… Отнеси ему пару хлебин, несколько кочанов капусты, яиц дюжины две. Пока хватит червячка заморить. Скажешь, что позже я сам приду и мяса жареного принесу. А будет ныть, грибов ему соберешь. Но одна все ж не ходи. Пацаненка какого-нибудь возьми с собой. В случай чего — хоть за помощью прибежит… Все поняла?

— Да.

— Ну, тогда ступай. А нам с Владом пора. Видишь, зеленые волнуются… Того гляди — квакать начнут.

Гоблины и в самом деле зашумели громче. Наглее…

Увидев, как мы с Титычем остановились на пригорке, словно бы в нерешительности, Лупоглазые решили, что я испугался их наемника. А потому, стали свистеть и выкрикивать, что-то обидное в мой адрес… И хоть «переводчик» на таком расстоянии не тянул, для постижения смысла скандируемых гоблинами речевок и лозунгов вполне хватало жестикуляции. Как оказалось, язык межвидового общения у всех гуманоидов одинаков и вполне общепонятен…

Поэтому и я, пользуясь случаем, просемафорил им свой горячий привет. Да не в щадящем и политкорректном юсовском варианте. А по-нашему, от души и по локтевой сустав.

Поняли и осознали.

Мужская составляющая группы поддержки гхнола взревела в один голос, чуть-чуть уступая в децибелах визгу оскорбленных самок. Даже наемника проняло. А то!.. Эти жесты не одну засаду «чехов» вынуждали выявить себя заранее.

Под ощутимое одобрение покойного Твердилыча, душа которого прям ныла подраться, я повторил свое выступление на бис, сдвинув ладонь на бицепс. Потом, поправил перевязь и, насвистывая что-то незатейливое, вроде «Тореадор! Тореадор! Смелее, тореадор…», поспешил навстречу судьбе.

Умом я понимал, что все происходит взаправду, но свыкшееся с разрывом гранат и свистом пуль подсознание категорически отказывалось воспринимать эту колюще-рубящую амуницию за оружие, а не театральную бутафорию. И жизни еще только предстояло преподнести моему заносчивому Я первый урок и испытание на профпригодность. В этом мире и этом времени.