Фестиваль гребешка - Вера Петрук Страница 23

Поблагодарив Мари за бутерброд с теларией, вкус у которой и правда оказался божественным, я выбежала на улицу, едва не врезавшись в Ашота, перегородившего мне дорогу.

– Подожди, дай им еще минутку славы, Кормак их сейчас все равно прогонит, – сказал он, хватая меня за руку и стаскивая с террасы под листву какого-то пышного кустарника. То ли осень щадила деревья в Дзио, то ли растительность города была закалена морскими ветрами, но листва даже желтеть еще не желала, а ведь начался сентябрь. Нас окутал темный шатер блестящих в свете фонарей глянцевых листьев.

– Ты мне надоел, – прямо сказала я, пытаясь разглядеть, что Пешкасий делал на сцене. А еж, тем временем, забравшись на короб, вовсю орал в микрофон, добившись почти стопроцентного внимания аудитории. Ну еще бы! Где бы они в Дзио услышали и увидели горного ежа, читающего рэп, да еще и под вокал канарейки. Когда Пешкасий выдыхался и делал паузы, Сун-Пак начинала тянуть ноты, и от ее голоса реально слеза прошибала. Дуэт получился удивительный, но с Ашотом я согласилась. Кормак такое долго не потерпит. Может, у Пешкасия и был талант, но содержание его творчества определенно вызывало вопросы.

– Ты мне тоже, – улыбнулся Ашот, – все время на виду. Куда не глянешь, везде ты.

– Уж извини, – фыркнула я. – Это он о гребешках?

Ашот молча кивнул. Дикция у Пешкасия была не очень, и слова разбирались с трудом, видимо, это и подарило ему дополнительные минуты выступления. Но я уже видела, как к сцене пробирался сердитый Ове. Похоже, Пешкасия надо было спасать. Вырвавшись от Ашота, я тоже стала проталкиваться к горе-певцам.

Вот зачем им с Сун-Пак пришло в голову петь о бедных гребешках, которых поедают жестокие гребешкоеды? Какую-то он там экологию еще ввернул, проблему загрязнения моря, мусор, собирающийся в острова, и разливы нефти, убивающие все живое. Когда я добралась до сцены, Пешкасий перешел к глобальному потеплению. Я забрала у него микрофон и, подхватив под мышку, сняла с короба под аплодисменты толпы. Ашот попытался сделать тоже самое с Сун-Пак, но она улетела, обругав его на своем, птичьем. А вот гости кафе вели себя странно. Улыбались, смеялись и продолжали хлопать. Им что, понравилось?

Ове окинул меня мрачным взглядом и погрозил пальцем. Можно подумать, это я портила людям аппетит, читая ужасы со сцены.

– Ты стала совсем глупой в этом теле, – бушевал Пешкасий, размахивая лапками, но справиться со мной был не в состоянии. – Ты понимаешь, что гребешков надо спасать? Людям не нужна вся эта роскошь и экзотика. Здесь собрались одни извращенцы, и им нужно знать, какое преступление они совершают. Гребешки – вымирающий вид. Они заслуживают лучшего!

– Впервые слышу, что гребешки вымирают, – пропыхтела я, затаскивая Пешкасия в раздевалку. – А если Кормак нас сейчас выгонит?

– Кормак – злодей, – не унимался еж. – Ты знаешь, что он закупил целый контейнер еще живых гребешков для завтрашнего пира? Это уничтожение биологического вида! Геноцид!

– С каких пор тебя стали волновать такие проблемы? – поморщилась я.

– Ну, кого-то же они должны волновать. Или так и будешь делать вид, что все хорошо?

– Все плохо, конечно, – возмутилась я. – Меня заколдовали, мы застряли в этом Дзио не понять насколько…

– Почему ты только о себе думаешь, Наниша? – перебил меня Пешкасий. – А как же мир? Кто о нем подумает?

Наклонившись, я принюхалась рядом с его мордочкой. Но нет, настойкой Мари не пахло.

– Тебе Сун-Пак что-то рассказала? – осторожно спросила я.

– Все уже давно рассказано и написано, – фыркнул еж. – Ты газеты читаешь? В каждом выпуске – ливни, оползни, вулканы, разливы топлива в море, но мы ведь такие колонки пропускаем. Куда интереснее, кто на ком женился.

– Да что ты разбушевался, – попробовала я пойти на примирение. – Я, например, за раздельный сбор мусора. Стеклотару собираю. А насчет Кормака ты зря. В городе объявлен Фестиваль гребешка, ему же надо чем-то завтра посетителей кормить, вот он и заказал контейнер.

– Мы должны их освободить!

– Кого? – не поняла я сначала.

– Гребешков, конечно, – у Пешкасия подозрительно заблестели глазки. – Я знаю, в каком доке разгружали судно. Ты только откроешь контейнер, а дальше мы сами разберемся. Но надо успеть до утра. На рассвете погрузчики начинают грузить короба по машинам.

– Ну уж нет! – я уперла руки в бока. – Сун-Пак мы уже спасали, и ни к чему хорошему это не привело.

– Ты права, – согласился Пешкасий, грустно оглядывая мой человеческий облик. – Ты стала редкостной страшилищей, Наниша. Но это не повод ничего не делать. Не можешь помочь себе, помоги миру!

У меня даже дар речи на миг от такой наглости пропал. Не знаю, что бы я сделала с Пешкасием, если бы меня не позвали.

А вот тут и выяснилось значение некоторых пунктов в договоре, который я подписала, не прочитав как следует. Время близилось к полуночи, и посетителей поубавилось. Я заметила, что почти всех выпроводили на террасу, а середину зала освободили от стульев.

– Спасибо за работу, ты была великолепна, – сказала Кормак, не глядя мне в глаза. – Людей уже мало, с ними Барбатос сам разберется. Теперь посмотрим, что у тебя с хореографией.

– Чего? – не поняла я, растерянно глядя на приготовления, которые напоминали… урок танцев. Из раздевалки появилось несколько девушек в лосинах и топах, следом за ним вышли парни в такой же одежде. Вид у всех был раздраженный. Заметив, что Кормак с Ове тоже переоделись в спортивную форму, я заподозрила неладное.

– Это наши бывшие сотрудники, – махнул рукой в сторону новоприбывших хозяин. – Они согласились помочь с выступлением. Оно, кстати, завтра, а мы потеряли двух человек и не дотягиваем до нужного количества. Каждый коллектив должен иметь десять танцоров, а у нас трое ушли к конкурентам в соседнее кафе. С тобой и со мной будет необходимый минимум. Я, правда, совсем плохо танцую, надеюсь, что у тебя с этим дела получше обстоят.

– Что ты мне такое рассказываешь? – возмутилась я. Кстати, это было очень приятно – называть начальство на «ты». Кормак в самом начале отказался от всякий «выканий».

Не хотелось его разочаровывать, но Наниша и «танцы» были слова антонимы.

– Дело такое, – начал рассказывать Кормак, бегая глазами. – Каждый Фестиваль гребешка в Дзио заканчивается конкурсом танцем профессиональных коллективов. Наших, конечно. За первые три места освобождают от налогов и дают денежные призы. Нам хотя бы третье занять. Мы немного в убытке.

Глядя на обилие народа, я бы не сказала, что у кафе проблемы с финансами, но Кормак поймал мой взгляд.

– Это сейчас, – пояснил он, – когда сезон в самом разгаре. А в начале лета целыми неделями лил дождь и бил ураган, стихия разбушевалась страшно. У нас в обед в лучшем случае три человека бывало. Надо всем сейчас постараться.

– Ни в коем случае, – решительно заявила я, глядя на подтянутых девушек, изящно делающих растяжку. Мое новое тело было, конечно, фигуристым и все такое, но вот так растянуть ноги я бы не решилась. Мало ли что там порвется.