Фестиваль гребешка - Вера Петрук Страница 22

– Не бойся, Мак. Мы ничего ему не сделаем, будем оберегать и защищать. Доставим до двух ночи, обещаю.

В словах оборотня явно закралась какая-то ошибка. «Защищать зомби» звучало противоестественно, но я и тут смолчала. Наниша-Наташа была новорожденной, и жизненного опыта в этом странном мире людей и нелюдей пока еще не имела.

Ближе к пяти часам мест в зале стало не хватать, и тогда Ашот с Ове принялись устанавливать дополнительные столики прямо перед кафе на улице. У меня даже второе дыхание открылось. Может, новое тело и не имело защитной веточки, но с выносливостью у него было все в порядке. Наниша не могла забраться на пятый этаж Бюро, не передохнув, и вообще, предпочитала пользоваться лифтами, Наташа же нарезала уже сотый круг, и кажется, только во вкус входила. По крайней мере, времени грустить не было, и я этому искренне радовалось. А когда поняла, что могу безошибочно запоминать заказы – опыт кропотливой работы с документами никуда не делся, то даже немного свое новое тело зауважала. Ну, ведь не за большой зад и пышную грудь мне было его любить. Последняя вообще мешала, учитывая, что народу в кафе к вечеру собралось – не протолкнуться. Приходилось буквально пропихиваться к столикам, прокладывая вперед дорогу известной частью тела. Да еще и Ашот масла в огонь подбавлял, постоянно крутясь рядом. Кофе он к этому времени надулся так, что тот у него должен был из ушей литься. Из-за столика его прогнали из-за нехватки мест для посетителей, но оборотень все равно толокся в проходах, отираясь поблизости. Я его раз двадцать, наверное, толкнула, а ему все равно.

Вот она и скрытая негативная черта, казалось бы, внешне приличного человека, вернее, нелюдя – назойливость. Представив, что мне еще какое-то время с ним по соседству жить, я даже приуныла. Ведь комнату мне выделили в том же домике, что снимал оборотень. У одной из спален имелся отдельный вход, туда меня и заселили. Но я все равно сомневалась, что смогу спокойно заснуть с соседом-оборотнем через стенку. Луна в Дзио имелась, и, хотя я была пьяна прошлой ночью и многое забыла, но вот почти полный месяц в небе запомнила.

Оборотни-мигранты, чтобы сохранять стабильное человеческое обличье, обычно принимали всякие снадобья, выписанные им нашими докторами перед переселением. Но то, что медицинские справки у Ашота Косимана были липовые – это факт. Да еще и постоянно в голове этот детектив Влас крутился. Может, он на вид и омерзителен, да и манера общения у него отвратительная, но вдруг он хороший специалист и не зря Ашота подозревает? Наташу, конечно, тоже, но это дело поправимое. У меня просто не было времени все хорошо ему объяснить. А то, что Кормак с Ашотом в один голос твердили, что Влас Хрусталес – ходячее недоразумение, временами опасное, так может, это их личная неприязнь?

Не то чтобы Ашот мне совсем не нравился. В конце концов, из всей команды Кормака он был самым симпатичным представителем нелюдей. Да что у Кормака, я во всем Межмирье таких интересных наружностей не встречала. Что же касалось его личности, то хоть и напрашивался определенный вывод про козла, всерьез обвинять его не хотелось. Наташе-Нанише он, скорее всего, помог из-за ее длинных ног. Глядя на то, как глаза Ашота блуждали по моему телу, других объяснений его добрым поступкам не приходило. Хотя Нанише, живущей внутри красивой Наташи, очень хотелось верить и в другое. У Ашота Косимана тяжелая жизнь, приучившая его носить маски, а сам он вовсе не такой чурбан, помешанный на самках с красивыми формами. Правда, ведь?

В перерывах между кухней, залом, террасой и словесными перепалками со скучающим Ашотом, я понемногу знакомилась с командой Кормака. В отличие от молчаливой Наниши, Наташа оказалась весьма любопытной особой, и я впервые задумалась, что заклинание ведьмы могло коснуться не только моей внешности.

Компания у Кормака подобралась своеобразная. Так, Барбатос, который работал не только официантом, но и барменом, оказался оборотнем-медведем, но в родстве с Ашотом не состоял. Наоборот, складывалось впечатление, что они даже старались обходить друг друга. Видимо, волки и медведи совсем не дружили. Готовила на кухне старая женщина, которая представилась ведьмой Мари. Правда, она сразу меня разочаровала, заявив, что в превращениях не разбирается. Мол, для этого надо Академии заканчивать, а она самоучка, всегда больше интересовалась грибами да травами, а с людьми старалась иметь дел поменьше. Готовила она, правда, волшебно. Особенно я оценила ее настойку из морских водорослей, от которой у меня словно крылья выросли. Когда, отведав рюмочку, я снова вышла в зал, так и захотелось подпрыгнуть до потолка и описывать там бесконечные круги. Гигантский тролль Ове, работающий вышибалой и грузчиком, оказался другом Ашота, от чего сразу был занесен в список подозрительных личностей. Да он особо со мной и не разговаривал, только сурово глядел из-под лобных наростов единственным глазом и о чем-то там своем думал.

А вот вампир Спирос мне понравился. Элегантный, интеллигентный, вежливый и очень обходительный. Все спрашивал, не устала ли я, не помочь ли мне. Глядя на пышные накрахмаленные кружева его рубашки, выглядывающие из-под рукавов старинного сюртука, брошь на шейной косынке и надраенные до блеска высокие сапоги с облегающими бриджами, я не могла представить, как он будет помогать мне разносить блюда с истекающими соком и маслом гребешками. Чем занимался в кафе Спирос, я так и не поняла. Как и Ашот, он то сидел за одним из столиком, то болтал за барной стойкой с Барбатосом, то выходил на террасу и прогуливался с тростью под окнами кафе – разумеется, когда стемнело. Потом я его заметила с женщиной, и интерес к Спиросу немного спал. Похоже, вампир тоже оказался бабником. Недовольство свое я выместила на Ашоте, принеся ему цикорий вместо кофе. Странно, но оборотень подмены не заметил.

Мари рассказала, что в кафе есть еще сотрудники, которые в виду некоторых особенностей не могут появляться в зале. Так, в закрытом отсеке кухни жил гигантский слизень Исса, который обитал в ванной и занимался мойкой посуды. А в подвале поселился Шестирукий Ар, описывать которого Мари отказалась. Мол, сама как-нибудь посмотришь.

Про Кормака же выяснить ничего не удалось. На прямые расспросы даже разговорчивая Мари замолкала и переводила тему. В том, что Кормак был нелюдью, я не сомневалась – интуиция не обманывала. Но так как он оказался весьма приятным малым, то на его тайны я решила не посягать.

– Счастливая ты, быстро превратилась, – сказала Мари, с которой я нашла общий язык. – Мы все тут об этом мечтаем, но нам еще ждать и ждать.

Я хотела было расспросить ее, что именно они ждали, может, больших заработков, чтобы оплатить услуги той же Елены Ка, но тут меня отвлек вопль, раздавшийся с улицы. Кричал Пешкасий. Его голос был усилен микрофоном, отчего услышать его можно было и в грохот бури, которая, кстати, крутилась неподалеку. К ночи погода обещала испортиться окончательно, и над макушками валунов, загораживающих море, то и дело показывались пенные гребни волн. Морская стихия, будто разозлившись, что ее не пригласили на праздник, выказывала недовольство ревом и свистом ветра. На террасе и фасаде кафе раскачивались гирлянды фонариков, отбрасывая пляшущие тени на гостей, которых близкий разгул стихии совсем не волновал. На столики принесли свечи в стаканах, которые, похоже, были заговорены. Несмотря на гуляющие сквозняки, пламя даже не колыхалось.