Наследник Ярости - Елена Ляпота Страница 21

— Ярина оскорбила мой дом, брат. Позарилась на моего мужа, и я…

— Даже не хочу слушать! На твоего Савву позарится лишь слепая корова.

— Но он мой муж, — спокойно возразила Любашка, с трудом подавляя гнев, клокочущий в груди, — да, он не вышел лицом, зато он знатный купец. И денег у него побольше, чем у некоторых.

— Это ты на что намекаешь?! — Анджей ещё больше рассверипел и сжал рукоять меча.

— А что я такого сказала, брат? — осмелела Любашка, — Это ведь ты промотал отцово богатство, и глазом не моргнул. Теперь твоя Купава думает, идти ли за тебя замуж. А ведь её отец вовсе и не знатен. Торгаш!

— Я вот сейчас отрублю тебе косы — будешь потом бояться на люди показываться! — пригрозил брат, но голос его стал тише. Рука скользнула по ножнам и убралась на пояс. Видно, Любашка задела его за живое.

— Не обо мне сейчас речь, — добавил он, чуть успокоившись, — зачем ты сестру затеяла со свету сжить?

— Да не сестра она мне вовсе! Выродок от какой-то залётной девки!

— Не смей! — Анджей несильно ударил её ладонью по лицу. Любашка притворно заплакала.

— Алеля растила нас, как своих. И сердце её за тебя болело не меньше, чем за Ярину. И она поддерживала отца, чтобы он не выдал её замуж вперед тебя, и не было тебе позора. А ведь могла бы и наоборот — отец её слушал!

— Да она искала жениха получше!

— Прикуси свой злой язык! Зайяр был знатного рода.

— Но она извела его, — прошипела Любашка.

Было время, когда она спать не могла от зависти и злобы. Но теперь могла вволю позлорадствовать — Зайяр был мёртв, а Ярина осталась без жениха, терпеливо ждавшего, пока Любашка выйдет замуж, добрых четыре года.

— Побойся Бога, — укоризненно покачал головой брат.

— Она ведьма! Наслала чуму на город незадолго до своей свадьбы. Все об этом говорят.

— Я первый раз слышу! Чуму привезли купцы, и это всем известно. А то, что ты мелешь — наглая клевета.

— Может и так…

Любашка склонила голову набок и прошлась вокруг брата. Анджей был очень хорош собой — высокий, широкоплечий с блестящими каштановыми кудрями, спадающими на плечи. Пышные усы и ямочки на щеках морочили девкам головы. Да и он с младых лет не обходил стороной красавиц, тратил немало денег на дорогие подарки, и вообще любил погулять да пустить пыль в глаза. Так и промотал отцовское состояние.

Теперь, когда ветер в голове малость поутих, он готов был жениться. Да только завидных невест поубавилось — немного нашлось желающих отдать дочь за знатного, но разорившегося гуляку, пусть и гожего с лица. И если девки ещё как-никак улыбались, то родители крутили носом.

А недавно в город прибыл новый купец. Дочь его, Купава, была довольно красива. И приданое за ней купец давал немалое. Анджей уже почти сговорился, но купец с ответом не спешил.

Немалой доли вины в том была казнь лесничего Илая. Тут уж Анджей ничего не мог поделать. Порядки требовали его головы. Поднявший руку на боярина заслуживал смерти, тем более что поступок лесничего повлёк за собою немало позора для Ярушки, пусть она и не была в том виновата. Иногда Анджею казалось, что уж лучше бы лесничий не вступался за неё. Тогда бы он сам разобрался с обидчиком, на равных.

— Суда не будет, сестра. Я заберу Ярину в Залесье и выдам замуж.

— Да кто возьмёт-то её? — рассмеялась Любашка, — она уже стара для невесты. И молва про неё идёт недобрая.

— Не так уж она и стара, — возразил Анджей, — многие и постарше вдов берут.

— А скольких женихов она извела? Сколько смертей за ней тянется? Нет, брат. Эта обуза не сулит ничего хорошего. Всё Залесье косо смотрит — из-за лесничего. Я слышала, как мать его кляла наш род на чём свет стоит. Люди злые на тебя. И всё из-за Ярушки.

Анджей не нашёлся, что сказать. Сестра говорила правду. Молва не жалела ни его, ни сестёр. Любашку — за то, что росла невзрачной не в пример брату и младшей сестре, всячески посмеивались и перемывали кости. Анджея — за крутой нрав и мотовство. Ярушку поначалу любили — и красивая она была, и добрая. Но со смертью Илая воспылали лютой ненавистью.

— Никто из местных не возьмёт её, — упрямо говорила Любашка, — и заезжим историй наплетут, наш народ на такое мастак! А если и появится жених, так что за приданое ты за ней дашь? Останешься гол, как сокол. И не видать тебе тогда Купавы. Да и вообще ничего не видать.

— В дружину пойду, — неуверенно сказал Анджей.

— Да брось, — Любашка расхохоталась и всплеснула ладонями, — ты знатный боярин, удалой молодец, но лет тебе уже немало, да и войско своё снарядить денег нет. Хуже позора нечего и представить.

— Но что ты предлагаешь делать?

— Я, брат мой любимый, уже всё продумала. Пусть будет суд — а там народ решит. На то будет его воля — не наша.

— Ты думаешь, если Ярушку признают ведьмой, нам от того толк будет? Люди сторониться начнут.

— Наоборот, все решат, что несчастья в нашей семье из-за ведьмы. И когда её не станет…

— Что говоришь ты, глупая? Я не дам её казнить!

— Я о тебе только думаю, брат мой единокровный. Все несчастья уйдут вместе с ней. И на Купаве женишься, и приданое останется, и стыдиться никого не придётся. Скажем, что Алеля тоже ведьмой была — вспомни, сколько сыновей у неё родилось мёртвыми. Только дочь выжила — потому что ведьмовскую силу унаследовала. А про нашу мать никто и мысли дурной не подумает.

— Не нравится мне то, что ты говоришь, — Анджей закрыл глаза, а сердце сжалось от стыда и ужаса. Было в словах Любашки зерно истины, но каким же горьким оно было — стало поперёк горла и мешало дышать.

— А ты про то не думай, — Любашка подошла сзади и обняла брата за талию, прижавшись щекой к спине, — поезжай в Залесье. Все само сложится…

Глава 13

Путь домой затянулся на целый день. Пока Юрей гонялся по лесу за белками, Ирвальд разобрался с торговцами, изловившими птицу с человеческим лицом и схоронившими её в небольшой клетке под кафтаном. Он не пожелал слушать их россказни о том, что за птицу им заплатила ведьма, и попросту срубил всем головы.

Были и раньше смельчаки, пытавшиеся вывезти диковинных зверей и птиц Межгорья, и всех их постигла та же участь. Владыки не терпели дерзости, считая, что лучшее лекарство от наглецов — срубленная голова. Но жадность людская не знала границ. Поэтому подлесок был усеян человеческими костями, изглоданными зверьём.

После расправы княжич задремал на маковом поле, а когда проснулся, в голове будто звенел колокол.

— Дьявол, маковица!

В отличие от других владык маковый морок действовал на него, пусть и не так сильно, как на других существ. Ирвальд знал, чьих рук это дело, но так и не собрался разобраться с маковицей. Он старался держаться стороной от ведьмы.