Наследник Ярости - Елена Ляпота Страница 20

— Ведьма, — несмело крикнул кто-то из мужчин. Остальные подхватили и повскакивали с лавок, потрясая кулаками. Бойкий купец незаметно исчез. И девушка поняла, что битва проиграна, едва начавшись.

— Анджей не простит, если меня казнят без суда, — сказал Ярушка сестре, едва мужчины поутихли,

— Это и есть суд, — возразила сестра, но взгляд её стал задумчивым.

— Он должен присутствовать, — настаивала Ярушка, — ты знаешь его норов.

— Если он узнает, — прошептала сестра.

— Я послала ему весточку ещё неделю назад. Он скоро будет.

— Ах ты!

Любашка со злостью отвесила сестре пощёчину и велела бросить в темницу.

Слуги, насмерть перепуганные, скрутили руки девушки за спиной и вытолкали вон из гостевого зала. Кафтан, упавший на пол, тут же подобрали и бросили в печь.

Глава 12

— Господи, как я рада тебя видеть! — шептала Ярушка, гладя пальцами лицо брата, перебирая каждую ямочку — на щеках, на подбородке. Анджей наклонился и поцеловал её, мокрую от слёз.

Эти два дня, что она провела в ожидании, были сущим кошмаром. Ярушку заперли в подземелье, в узкой сырой комнате с высокими стенами и небольшим окошком в самом верху. Снаружи окошко закрывала решётка толщиной с запястье. Но будь оно даже открытым, девушка не умела карабкаться по стенам, так что сбежать она никак не могла. Да и некуда было бежать.

В комнате даже в полдень царил полумрак. Света попадало очень мало, и стены цвели плесенью. По углам пищали крысы. Ярушка сидела на деревянной скамье, покрытой тонким тряпьём, поджав ноги, и дрожала от холода. Она была в той же сорочке, в которой её выдернули из постели.

Еды почти не давали, слава Богу, оставили ведро и кувшин с водой, иначе было бы совсем туго.

К приезду брата ей всё же принесли кое-какую одежду — серое платье, совсем простое, должно быть, одной из служанок. И гребень — привести в порядок спутавшиеся волосы.

— Теперь ты со мной разговариваешь, — брат попытался улыбнуться, но вышло плохо. Он не умел лицемерить.

— Да… столько всего произошло… Любашка…

— Знаю-знаю, — Анджей любовно потёрся носом о её нос, как привык с детства.

— Ты не подумай ничего… Я не хотела её обидеть. И мужа её не привечала — меня от него воротит. Не знаю, за что она так.

— Зато я догадываюсь. Расскажи-ка, что стряслось.

Ярушка высвободилась из объятий брата и села на лавку, красная от смущения.

— Она решила выдать меня замуж. Савва приводил каких-то женихов. Любашка долго перебирала, всё ей было не так. Они ссорились, и мне перепадало… Потом в какой-то момент всё затихло. Не стало женихов, и Любашка казалась довольной. Но однажды ночью я проснулась от того, что кто-то забрался ко мне в кровать и стал меня трогать. Это был Савва. Он сказал, что я должна заплатить ему за кров своей лаской.

— Мерзкий уд! — Анджей едва сдерживался, сжимая кулаки.

— Я закричала, прибежали слуги. А потом и Любашка. Но она даже слушать не стала. Я собралась и уехала в Залесье. Но по пути… по пути мы заблудились. Слуги меня оставили, так что возвращаться пришлось самой.

— Но почему ты не поехала в Залесье?

— По дороге я встретила человека, — пряча глаза, ответила Ярушка, — он сказал, что до Залесья слишком далеко, и мне одной не добраться.

— Что ж ты не нашла провожатого?

— Ехать с незнакомым человеком? Я не настолько… глупа. К тому же, денег у меня было мало. Я отправила к тебе голубя, и вернулась в Хорив. Напрасно…

Брат не стал спрашивать, откуда взялся голубь. Иначе пришлось бы что-то выдумывать. Ярушка не могла рассказать ему правду. Только не сейчас, когда убедилась, что это всё-таки не был сон. Ведьмы существовали, и Горы, и долина. И владыка Ирвальд, предостерегавший её от всяких опасностей.

Она обещала ему забыть дорогу через Синие Горы, и она будет молчать. В любом случае, скажи она хоть полслова, это обернётся против неё.

— Не надо было тебе уезжать, — вздохнул Анджей.

— Если бы ты не повесил Илая, мне бы не пришлось!

— Я не мог поступить по-другому, — жестко ответил Анждей.

— Мог! — воскликнула девушка, — и я до сих пор не могу тебя простить! И смотреть в глаза его семье.

— Надо было держать тебя взаперти, — отрезал брат, — отец тебя избаловал. Тогда бы ничего и не случилось — ни в Залесье, ни здесь.

— Довольно!

Ярушка задохнулась от возмущения. Она много чего могла бы рассказать брату, но это было бы лишь повторением того, что она уже говорила ему, и не раз.

Сейчас не время его сердить, не время копаться в прошлом, которое уже не исправить.

— Помоги мне, пожалуйста, — попросила она, — увези домой. Запри, если хочешь.

— Всё не так просто, — лицо брата выглядело сурово, — много достойных людей против тебя.

— Да что я им сделала?

Анджей вздохнул, не зная, что ответить. Но через секунду взгляд его смягчился.

— Я поговорю с Любашкой.

С этими словами Анджей поцеловал сестру и ушёл. Ярушка опять осталась одна в сырых стенах своей темницы, продрогшая до костей. Еды опять не дали, а воды в кувшине осталось на один глоток.

Она не догадалась попросить у брата плащ, и теперь корила себя за это. А между тем вечерело, становилось совсем холодно. Ещё несколько дней в заточении, и она заболеет и может даже умрёт. Как мама.

Только та сама обрекла себя на болезнь, не в силах пережить весть о гибели отца. Несколько недель она ходила на пристань, надеясь, что корабль его всё же приплывёт. Но он так и не приплыл, а мама, подхватив простуду, слегла в горячке да так и не поправилась.

Столько времени прошло, а Ярушке до сих пор их не хватало.

Если бы родители были живы, многого бы не случилось…

Теперь одна надежда на Анджея. Брат её, хоть и слыл гулякой да мотом, но за сестёр своих всегда стоял горой.

***

Анджей несся по купеческим палатам, подобно буйному вихрю. Слуги испуганно рассыпались по углам, остерегаясь невзначай получить пинок под некстати подставленный зад. На лице молодого боярина бушевала буря: глаза сверкали, подобно грозам, губы сжаты, брови сошлись на переносице сплошной дугой.

Двери в хозяйскую комнату впечатались в стену мощным ударом ноги.

— Любава, ты ничего не хочешь сказать, прежде чем я разорву твой смердящий рот до ушей?

Анджей был не на шутку взбешён, и Любашка в страхе вцепилась пальцами в подлокотник, прикидывая, звать ли слуг. Но слуги не поднимут на него руку, уж больно знатного он роду, а за такое — смерть. От Саввы, лицемерного труса, помощи не дождёшься, особенно после взбучки, которую она устроила ему накануне. Так что приходилось уповать на собственный лисий нрав.