Шестой моряк - Евгений Филенко Страница 21

— И весьма неплохо. Но есть одна загвоздка...

— Какая же?

— Я не знаю, в каком месте дворца мы окажемся.

— Мы?!

— Оказывается, ты не так сведущ, как желаешь выглядеть... «Междусферное пронизывание» имеет своей не самой приятной особенностью то, что маг, исполняющий заклинание, перемещается вместе с объектом, на который оно направлено. Если бы я мог с необходимой точностью представить себе конечную точку перемещения, то перенес бы тебя туда, куда ты пожелал бы. Но я, видишь ли, нечастый гость во дворце нашего короля...

Я молчу, откровенно разглядывая эту мерзкую образину. И он, кажется, понимает, что у меня на уме.

— Ты, верно, прикидываешь, не сократить ли число звеньев в цепи, пришелец? — хихикает Говенная Морда. — Мол, займу-ка я у старика Ульретеогтарха его дряхлое тело, вместе со всеми его наивными заклинаниями... а во дворце я уж побывал, и поэтому сразу попаду куда нужно. Ведь так? Хе-хе... Но тебе же не хочется расставаться с моим подарочком, с Арноаруптом? Где ты еще найдешь такую оправу для бриллианта своей души?

Он прав, этот страхоидол. Он кругом прав. Как только все закончится, как только рассеются оковы Веления — я смогу повернуться и уйти куда глаза глядят. Я уже мечтаю об этом. И мне хочется шагать по дорогам открывающегося мне мира вот этими самыми красивыми юношескими ногами...

Стало быть, ловушка захлопнулась?

— Приступай, колдун.

С черных губ Ульретеогтарха срывается довольный смешок. Похоже, он меня провел еще в чем-то, о чем я пока не догадываюсь.

Но отступать уже поздно.

Ульретеогтарх поднимает свой костыль и очерчивает в воздухе широкую окружность. Она тут же обращается в кипящий призрачным холодным пламенем портал. Кажется, что маг просто мычит под нос какую-то невнятицу, но на самом деле он с запредельной скоростью произносит слова неимоверно длинного заклинания. Потому что если бы он просто наговаривал его, как обычно и делается, то окончил бы формулу «междусферного прони зывания» к концу завтрашнего дня...

В середине портала пламя расступается диафрагмой, открывая черную бездну. Туда со свистом устремляется воздух, какие-то лохмотья и куски с ближайшей кучи отбросов. Прежде чем я успеваю спросить, что же мне полагается делать, Ульретеогтарх с нестарческой силой вталкивает меня в портал и прыгает следом.

Тьма кромешная. И жуткий холод.

Под ногами — пустота.

Очень напоминает Измещение. Но, надеюсь, это не Измещение.

Потому что мне жаль будет покинуть это тело...

Непроницаемая тьма сменяется обычной бытовой мглой, наполненной рассеянным светом из плохо зашторенных окон, из щелей между дверьми и полом, словом — отовсюду. Вместо холода — влажная духота чрезмерно и не по сезону протопленного помещения. Под задом обнаруживается толстенная перина, едва задернутая стеганым пуховым одеялом. Повсюду раскиданы подушки всех мыслимых размеров и форм.

— Где это мы? — спрашиваю я шепотом.

— Понятия не имею, — отзывается Ульретеогтарх. Он сидит в изголовье громадной кровати с балдахином, подобрав под себя ноги в грязных шароварах, и с любопытством озирается. По нему не скажешь, что он взволнован. — Но это королевский дворец, можешь мне поверить.

— Я должен тебя покинуть...

— Разумеется, сынок. Ступай и не беспокойся обо мне. Когда понадобится, я найду выход. — Его уродливая физиономия складывается в подобие улыбки. — А ты, как мне кажется, в моих услугах больше не нуждаешься...

Я слезаю с грандиозного лежбища и распахиваю дверь в полтора человечьих роста. Замок устроен так, что снаружи может быть открыт только ключом. Похоже, он и был заперт на ключ. Что же это за помещение?

Коридор пуст, и в этой части дворца я определенно уже бывал, хотя не сразу уж и припомню, в чьем обличье. Знакомый гобелен на стене — король наш Свирепец как умеет побуждает к покорности бунтовщиков Руйталирии... Допустим, здесь бывал Агнирсатьюкхерг Змееглавец, бывал Когбосхектар Без Прозвища, а Лиалкенкиг Плешивец тут дневал и ночевал. И память всей этой троицы ведет меня кратчайшей дорогой в знакомую уже галерею, до которой отсюда рукой подать.

Тело Лиалкенкига 'в галерее, против ожиданий, не валялось, и не сказать, чтобы я сильно по этому поводу огорчался. Никто на сей раз не помешает мне достичь двери синклита и трижды грянуть бронзовым молотком в бронзовый гонг. Видит Создатель, я голыми руками убью всякого, кто встанет на моем пути.

— Войди, смертный! — доносится из-за двери низкий перекатистый глас.

Смертный... тоже мне, нашли смертного!

Так, о чем же я хотел их спросить? Кажется, о магильоне.

Но ведь у меня его нет.

Незадачка.

Магильон остался на груди у Лиалкенкига, а где сейчас обретается труп боевого колдуна, можно только гадать. Возможно, в научной трупорезке у дворцовых лекарей. Или на леднике в хозяйственном контуре Узунтоймалсы, ждет бальзамирования и погребения с воинскими почестями. Или погружен на телегу, как падаль, и свезен на нищебродский погост. Все зависит от того, как отнеслись к его смерти жрецы-мудрецы и как распорядились с ним обойтись — как с героем, павшим на посту, или как с предателем, умыслившим заговор против короля.

Вот я уже и удручен его отсутствием в галерее...

Между тем я — в зале синклита, стою в окружении роскошных глубоких кресел, из которых на меня вниматель но и недобро взирают самые могущественные маги королевства, и чувствую себя голым и беззащитным. Это я-то, явившийся в этот нескладный мирок из бездны времен!..

— Назови себя, отрок.

— А... Арноарупт с Охифурха.

— Как ты смел, грязный ублюдок...

— Подождите, мастер Стиганбахебр!

Этот голос я узнаю среди тысячи. Еще бы: он диктовал мне Веление на Алтарном поле.

— Подождите, — повторяет Свиафсартон Страхостарец. — Не говорите ни слова, просто задайте труд своему зрению и проникните в истинную суть этого юного наглеца.

Колдуны привстают в своих креслах, темные, нахохленные, как стервятники на свежих могилах. Их взгляды пронизывают меня тысячью отравленных стрел.

— Так это и есть Элмизгирдуан Угольно-Черный? — нарушает затянувшееся молчание один из жрецов.

— Что же в нем черного? — недоверчиво усмехается другой. — Рядится в какие-то белые тряпки, смазлив, будто мужеложец...

— Я не чувствую в нем той древней силы, о какой сви детельствуют скрижали, — бурчит третий.

— Только поэтому вы так непочтительны к своему гостю? — иронизирует четвертый.

Это сборище облезлых стервятников глумится надо мной, полагая, что их совокупная магия сильнее меня. Или же у них есть какой-то секрет, который дает им право думать, будто они в любой момент способны обуздать мой внезапно высвобожденный гнев. Или же они совершенно уверены, что я не стану истреблять их одного за другим простым движением пальца, поскольку все еще нахожусь во власти Веления. А когда — и если! — Веление будет исполнено и потеряет для меня свое значение, мне станет не до этого живого паноптикума. Как ни кинь, все выходит, что они ощущают себя в полной безопасности, эти общипанные мудрецы. Может, так оно и есть. Но отчего-то мне вдруг припоминается скабрёзная шутка, услышанная в одном из прежних миров: как назвать мудреца, который ведет себя как дурак? Муд-ак...