Золотая шпага - Юрий Никитин Страница 21

Сообщи, пожалуйста, об этом князю и княгине. Свадьбу можноназначить через неделю после моего возвращения, а по мне, так и прямо в тот жедень!

Я люблю тебя, Кэт. Ты снишься мне каждый день.Я считаю дни, когда я смогу вернуться и прижать тебя к груди.

Твой любящий Александр».

Ответное письмо догнало его уже на границе Российскойимперии:

«Дорогой Саша! Я буду ждать, сколько бы нипотребовалось. Я тебя люблю, каждый вечер засыпаю с твоим именем на устах.Я вижу тебя во сне, я вижу тебя в каждом человеке, на чьих плечах блестятэполеты. Я буду молиться, чтобы судьба сберегла тебя, чтобы Господь былмилостив, чтобы ты вернулся невредим. Но даже если вернешься больным илираненым, все равно останешься для меня таким же молодым, красивым и сильным.Я люблю тебя, Саша, и буду век тебе верна!

Любящая тебя и преданная Кэт».

Засядько ощутил, что раненный под ним конь валится на бок.Еще миг – и оба рухнули в воду. К счастью, берег был близко. Засядьковскочил на ноги. Стоя по колено в теплой, как остывающий чай, воде, выхватилшпагу, звонко и отчаянно крикнул:

– Вперед! Не задерживаться!

И бросился на берег, где в панике суетились французскиесолдаты. Мимо него, выставив пики и пригнувшись к холкам лошадей, с гикомпронеслись казаки. Остальные торопливо выводили лошадей на берег, вскакивали вседла и тоже бросались в атаку.

– Вперед! – кричал Засядько. – Нужно захватитьлагерь.

Появление русского отряда было полнейшей неожиданностью дляфранцузов. Основные части Суворова ударили по их армии ниже по течению Адды,никто не ожидал десанта в этом месте. Да и сам Засядько не собирался вступать вбой по собственной инициативе, пока не подвернулась очень уж удачная, по егомнению, позиция для удара в тыл 8-го гренадерского полка французов.

Казаки умчались, и тут же из-за укрытия выскочилошеломленный офицер, почти мальчик. Увидев русского, он торопливо выхватилсаблю.

– Сдавайтесь! – крикнул Засядько по-французски.

Однако следом за офицером откуда-то появились два гренадера.Со штыками наперевес они ринулись на русского офицера.

Засядько отпрыгнул к валу, чтобы никто не зашел со спины.Первый натиск отразил довольно легко: один гренадер выронил ружье и схватилсяза пронзенную грудь. Зато второй отбросил ружье и подхватил чей-то огромныйпалаш. Вдвоем с офицером они насели на противника. В воздухе сшиблись,звеня, три клинка.

Офицера Засядько не опасался: у того была раззолоченнаясабелька, больше пригодная для парадов, но гренадер рубил неистово. При каждомударе приседал и свирепо хакал.

– Увалень, – прорычал Засядько. – Сила есть, умане надо.

Сильным ударом он отбросил далеко в сторону сабельку офицераи повернулся к гренадеру. Это был рослый усатый воин, видимо, уже побывавший сБонапартом в его блистательных походах. Однако он побледнел, встретившись сгорящими глазами русского.

Засядько прыгнул. Гренадер вскинул палаш, защищаясь, однакоАлександр уже изменил направление удара, и противник рухнул. Так рубились наСечи деды и прадеды… Пригодились годы изнурительных упражнений в фехтовальномзале.

Подоспел офицер с саблей. Засядько перевел дыхание, однакофранцуз, взглянув на сраженных соратников, побелел и бросил саблю на землю.Засядько подобрал оружие. Офицер опустился на землю и обхватил голову руками.

– Перестаньте, – сказал Засядько сурово. – Вы жемужчина! Сколько вам лет?

– Скоро будет двадцать два, – прошептал офицер.

Засядько не нашелся, что ответить. Ему самому на дняхисполнилось двадцать лет. Правда, за два месяца непрерывных боев пришлосьстолько раз вступать в рукопашные схватки, что другому бы хватило на всю жизнь.Трижды под ним убивали коней, дважды простреливали кивер, неоднократно оноказывался один против десятка противников, но всегда оставался цел и невредим.В сабельных схватках ему не было равных: он с легкостью сражался одинпротив пяти и всегда побеждал. Его шпага сверкала как молния, и неприятелюказалось, что у неистового русского сто рук и сто шпаг. Он успевал триждыпронзить противника, пока тот делал один-единственный выпад.

Бывалые воины, которые начинали службу с Суворовым, дивилисьновичку и пророчили ему великие подвиги. Но старшие офицеры косились. Молодойподпоручик слишком самостоятелен, принимает решение за старших, не однажды брална себя командование крупными отрядами взамен растерявшихся… Это задевалосамолюбие, к тому же пошли разговоры, что молодой офицер чересчур близок снижними чинами, не держит дистанцию. Вроде бы французов видит лишь черезприцел, но успел от них набраться вредного вольтерьянства!