Трехручный меч - Юрий Никитин Страница 21

— Он самый, — подтвердил волк и взглянул на меня суважением. До этого тоже, правда, уважал, но сейчас посмотрел вот с добавочнымуважением. Даже с уважительностью в волчьем взоре. — Тот Самый Избранный,знаете?

Я молча шагнул в открывшийся проход. Вспыхнул свет, яоказался в средних размеров зале, на стенах по светильнику, горят ярко, видимо,как-то соединены с механизмом отворяния двери. В помещении три колесницы,конские кости, а также два человеческих скелета, явно возницы, а то и конюхи,но я уже заметил на противоположной стороне еще дверь.

Волк и ворон следовали сзади, а я, страшась услышатьчто-нибудь еще про Избранность, про Предначертание, Руку Судьбы,Предопределенность, про то, что я отмечен еще до сотворения Мира, каккакая-нибудь дрозофила до начала опыта, подошел к двери и не очень-то удивился,что отворилась так же тихо и услужливо, как двери на фотоэлементах при входе всупермаркет.

В этом зале сложены, как понимаю, боевые трофеи, потому залпобольше, но на той стороне еще дверь, а раз уж мы здесь, надо посмотреть, мытакие…

За третьей или следующей дверью зал с мебелью, правда, всесразу рухнуло и рассыпалось в пыль, едва раскрылась дверь, но я успелвосхититься красотой, изысканностью и дорогими украшениями, что посыпались напол в виде золотых пластинок, драгоценных камней, фигурок из слоновой кости, азатем увидел на той стороне следующую дверь.

За ней еще одну, а потом еще и еще. И все открывались с тойже загадочной услужливостью. Едва вступали в зал, с треском вспыхивалисветильники, оранжевые язычки освещали ярко часть стены вокруг себя, оставляяостальное в полумраке, но света хватало, чтобы двигаться через залы, держасьнастороже, вздрагивая при виде собственной тени, вдруг перескочившей со стенына стену, дура, всматриваясь в темные углы, в картины на стенах, в каменныестатуи древних богов, а вдруг оживут, напрягаясь перед следующей дверью.

Я потерял им счет, очень уж бдю насчет безопасности, дитявека, волк устал и опустил уши, хвост вообще волочится на каменным плитам, аворон, что сперва летал над нами кругами, вдруг раскаркался, что не дело гордыхптиц лазить по норам, как презренные мыши и всякие кроты, зря он поддался науговоры, хотя, как я хорошо помню, мы оба отговаривали, но ворон, понятно, полезв нору, чтобы не давать серому хыщнику преимуществ.

Когда после множества парадных, буквально королевских дверейвдруг на той стороне очередного зала высветилась в обрамлении двух светильниковнебольшая дверь, вызывающе скромная, я напрягся, поудобнее взял рукоять меча вобе ладони, а подошел боком, прислушался.

Тихо, дверь открыться не пожелала, я набрал в грудь воздуха,заставил адреналин, что стекал в ботинки, вернуться в кровь, сказал хрипло:

— Будьте готовы!

— К чему? — уточнил ворон.

— Ко всему, — огрызнулся я. — Откуда я знаю?

— А-а-а, — сказал ворон, — ко всему мы готовывсегда.

— Вот только к чему-то определенному, — прорычалволк, — редко.

Я толкнул дверь ногой, не поддалась, ударил сильнее, тот жерезультат, некоторое время бил ногами, плечом, наваливались вместе с волком,потом мелькнула мысль, что и в этом мире могут знать про правила пожарнойбезопасности, по которому все двери должны открываться наружу, потянул заручку. Дверь послушно открылась.

— Колдовство! — заявил ворон значительно и гордопосмотрел на волка.

Тот помедлил, согласился:

— Да-да, подлое колдовство. Иначе наш могучий лорддавно бы открыл.

— Колдовство, — сказал и я зло, не хватило силпризнаться в дури, — но мы его перемогли!