Влюбиться в своего мужа - Александра Ибис Страница 20

— Теперь мне следует пойти помочь остальным. Буду рада ещё свидеться с вами, Пиковая Дама, — девушка слегка поклонилась и развернулась, возвращаясь назад в поле. Дождь успокоился, тучи рассеялись, и лунный свет сделал её кожу почти прозрачной.

— И я тоже, — шепнула я для самой себя, но острое ушко Соранны как будто бы дёрнулось, уловив мои слова.

А потом грибообразные деревья вдруг зашатались, из чащи пахнуло могильной сыростью и розами. Кролик вспрыгнул мне на носки ботинок, напоминая, что необходимо спешить, а колода в кармане передника подпрыгнула, вот-вот намереваясь вылететь и тем самым обозначить, что наш преследователь близко, ужасно близко.

Почувствовав опасность и осознав не случайность резкой перемены в погоде, Дирлих покинул территорию поля столь же быстро, сколь вылетела бы пробка из бутылки с шампанским.

Я швырнула ему бутылёк, после одним глотком осушила свой сосуд, вновь становясь совсем крошкой. Белый Кролик наклонил голову позволяя взобраться на себя. Я как раз успела кое-как устроиться, когда Дирлих взобрался следом, и наш необычный «конь» рванул вдоль поля, которое теперь, наверное, перестанут называть странным страшноватым словом «Варкальня».

* * *

Колыбельная зазвучала где-то на третьем часу нашего стремительно бега. У меня затекли ноги, практически онемели пальцы рук, а лицо оказалось исцарапано в кровь игральными картами. Время уверенно гналось за нами по-нашему следу, наступая на пятки. В конечном итоге, Дирлиху пришлось изрезать колоду своим мечом, иначе от моего лица осталось бы лишь кровавое слепое месиво. Бумажные лоскутки осыпались дождём на наши головы, слились с шёрсткой Белого Кролика и стали бесполезны. Впрочем, мы и так знали, что Время рядом.

Мелодию колыбельной исполняли на скрипке. Мне лично никогда ни играли, ни пели эту песенку, но я слышала её в доме лорда и леди, к которым отец и мать однажды взяли меня на ужин, когда мне было десять. Это произошло вскоре после получения мною смертоносных заколок.

Дождь за окном непрерывно стучит.

Где-то малышка в кроватке не спит.

Бабочка на раме взмахнёт крылом -

Мы с тобою вдвоём здесь уснём.

Ветер деревья к земле наклонил.

Тучный враг луну заслонил.

Видит малышка сладкие сны:

Светом и радостью озарены.

Утром проснёшься — дождя уже нет.

Встретят луна тебя и звёздный свет,

Не бойся, малышка, головку склонить,

Чтобы поспать и мир осветить.

Тогда, шестнадцать лет назад, её пела лично леди Арсин их с лордом маленькой дочери. Голос у демоницы, возможно, был не самый лучший, но тогда я заслушалась. А потом, когда леди Арсин и моя мать вместе смеялись в гостиной, я пробралась в комнату пятилетней малышки и смотрела на неё непрерывно, испытывая зависть: моя мать перестала мне петь, едва я начала говорить.

Я достала из причёски заколку, сжала рубиновые камушки и почти занесла над спящей девочкой острую иглу. Но, прежде чем я успела это сделать, девчушка заплакала, и я стала неумело, по памяти, повторять колыбельную леди Арсин, чтобы её успокоить. Едва девочка успокоилась, я выскочила из спальни и спряталась в шкафу, смутно понимая, что чуть не совершила. Детская ревность и зависть бывают невероятно страшны.

Если тогда я испугалась саму себя, то сейчас, слыша, как ветер под мелодию скрипки доносит до меня то голос леди Арсин, то мой девчоночий, то голос моей матери, леди Арсении, то мой собственный, нынешний взрослый, меня пробрала дрожь животного страха. Будто вместе со смертельно опасным для нас с Дирлихом Временем меня решило преследовать собственное прошлое.

— Ты это слышишь? — мертвенно белыми пальцами держась за шерсть Кролика спросила я, повернувшись к Диру.

— Что слышу, моя леди? Вы о ветре? Не переживайте, мы почти на месте. И у вас вострый меч. Даже если оно нас нагонит, мы справимся.

Я грустно улыбнулась, предварительно отвернувшись от мужа. Ясно. Очередное испытание, которое я должна претерпевать одна. У меня уже зубы сводило от этих выходок кривого зеркала. Правда, в реальности я тоже всё делала почти всегда одна, за спиной других, и не строила из себя даму в беде. И не была ей на самом деле, как Линаина.

Кролик вдруг заверещал как резаный, и мы с Дирлихом слетели с его спинки, влетев в дерево. Наши маленькие тельца сползли по коре. Я поморщилась и застонала из-за ушиба.

— Моя леди, держите меч! — в отличие от меня, муж нашёл в себе силы вскочить на ноги быстро, словно его и не разорвало внутри на части от боли. — Быстрее, моя леди, прошу вас! Изира!

Но я… все те голоса, которые я слышала, вдруг запели колыбельную хором, скрипка как взбесилась. Проблема пятилетней давности всплыла наружу в самый неподходящий момент, оглушив меня, оставив тупо сидеть на земли у дерева, что для меня высотой с гору, и хвататься за голову. Громадный густой лес, уже обычный, без грибообразных деревьев, посерел, в ушах звенело.

По тропинке к нам целенаправленно двигался смерч. Полуслепую, оглушённую меня оторвало от земли и потащило в ветровую воронку. Вполне вероятно, что я оглушительно кричала, так как открывала рот, но собственного крика я не слышала.

* * *

Будь этот мир нормальным, я была бы уже мертва, причём, по выводам из слов Чеширского Кота, как здесь, так и в реальности, из-за того, что яблоня свихнулась. Но мир, порождённый золотым плодом и моей головой, являлся одним сплошным безумием. Следовательно, попав в ветреную воронку, я не налетела на деревья и камни, что забили бы меня до смерти на большой скорости, не оказалась на высоте, путь с которой был бы только вниз, чтобы шмякнуться о землю, будто обычный мешок с кровью и костями, не получила множество ударов электричеством. Вместо этого я очутилась в серой комнате, оглушённая и обессиленная.

Запоздало, но я всё же вытащила из-за пояса повязанного поверх платья передника вострый меч. В тот же миг, будто добытый в Варкальне клинок был не просто опасным оружием, но и обладателем целебных свойств, слух вернулся ко мне с неприятной кратковременной болью в ушах. Однако зрение не прояснилось. Моё окружение действительно было серым.

За спиной раздался какой-то звук, вроде лёгкого звона при столкновении донышка хрустального графина с хрустальной же поверхностью столика. Я резко обернулась, держа наготове вострый меч, но встретила лишь серую мебель, стены, пол и прочее. Никого живого я не увидела и шумно втянула носом воздух. В наступившей тишине звук оказался едва ли не колокольным звоном.

Я присмотрелась к окружению, и, хоть и думала, что меня уже ничто не удивит, с удивлением узнала в серой комнате отцовский кабинет в семейном поместье. Тот же огромный мраморный стол, а на нём те же обожаемые им масляные лампы, к которым я приблизила свободную от меча руку и ощутила тепло, те же стопки бумаг и то же кресло с высокой спинкой, как будто бы придающее роста тому, кто в нём сидит.