Чужая игра для сиротки. Том второй - Айя Субботина Страница 2

Копит силы, забавно раздувая ноздри и сжимая пальцы в кулаки.

Накаляется, разогревается изнутри.

И когда я вспоминаю, что той ночью видел на ней Печать Хаоса, она внезапно как-то разом остывает.

Просто делает глубокий вдох… и ее взгляд проясняется.

Это странно, но похоже на солнечный луч в грозовом небе.

— Я больше не желаю ни минуты находиться в вашем обществе, милорд Нокс. — Ее голос спокоен, стать выдает горделивое смирение. — Если вы желаете свернуть мне шею, то я попрошу оставить меня наедине с молитвой хотя бы на пять минут, чтобы я могла очистить душу от грязи мирской жизни.

Я прикрываю глаза, проглатываю крепкое словцо в адрес ее этой позы.

Монашенка или нет, а откуда-то успела нахвататься королевских замашек.

— Сядь, пока я думаю, что с тобой делать, — командую я, и не без удовольствия замечаю, что она, после секундного колебания, все-таки усаживается обратно в кресло. Всегда любил трезвомыслящих женщин, но так редко их встречал, что почти разуверился найти. И вот — великолепный образчик. — И сделай одолжение — не открывай рта, пока я не разрешу.

Выразительно поджимает губы.

Увы, но не могу не признать — Эвин не зря видит ее в роли своей королевы.

Не могу представить женщину, которой бы больше этой пошел красивый титул.

И в этом самая главная проблема из длинного списка других, не менее глобальных.

Я должен рассказать Эвину, что Матильда — никакая не Матильда, а просто подставная утка. И с огромной долей вероятности, он тут же прикажет отдать ее в руки палачей, чтобы выведать подноготную заговора, а потом, если девчонка каким-то чудом окажется жива, распорядиться тихо придушить ее где-то в подвалах королевской тюрьмы. И будет всецело прав, потому что подобные игры с королем — это чистое самоубийство.

Минуту назад я поддержал бы его справедливый гнев.

Но минуту назад я не знал, что это коварное существо — обычная девчонка, которую наверняка обвели вокруг пальца настоящая герцогиня и ее возможные сообщники. А те времена, когда я лишал людей жизни просто за то, что они глупы, давно в прошлом. Видимо, это тоже старость, не зря же говорят, что в преклонных годах мы все склонны к приступам доброты и меланхолии.

Хотя, какие в Бездну преклонные годы!

Я чувствую себя… зрелым только потому, что девчонка слишком молода и невинна.

Приоткрываю один глаз и тешу себя тем, что украдкой разглядываю ее профиль.

Как будто и не пошевелилась с того самого момента, как я приказал ей не двигаться.

И вместо того, чтобы сосредоточиться на делах государственной важности, снова фантазирую о том, могла бы она проявить такое же смирение в более… пикантной обстановке моей спальни?

Тиль резко поворачивает голову, сперва щурится, потом вспыхивает как маков цвет.

Комкает в крохотных кулаках тонкий шелк платья, втягивает щеки до глубоких милых ямочек.

Но все-таки выдает:

— Милорд, не могли вы больше… не смотреть на меня подобным образом?

— Это каким же таким особенным образом я на тебя смотрю? — не могу не поддаться искушению вступить с ней в перепалку. Это как вишенка на торте, которую можно стащить, пока никто не видит.

— Не притворяйтесь, что не понимаете, милорд Нокс.

— Я искренне не понимаю, о чем ты щебечешь, Тиль.

— Прекратите мне «тыкать»!

Ну на это, пожалуй, я готов пойти. Есть что-то особенное и в том, чтобы говорить ей «ваша милость» и при этом представлять, одела ли она ту милую подвязку.

— Прошу прощения, милая Тиль, — отвешиваю шутовской поклон, — торжественно клянусь честью мундира более не оскорблять вас непотребными словесными конструкциями.