Ависийская роза - Оливия Штерн Страница 2

В очередной раз оглянулась – инквизитор застыл темным изваянием рядом с раскидистым каштаном. И снова этот взгляд, любопытный, от которого хочется наплевать на свое королевское происхождение и расцарапать нахалу лицо.

– Эй, – позвала Льер, – не надоело пялиться?

Мальчишка шевельнулся, сделал осторожный шаг вперед, а Льер стало смешно. Да он попросту боится ее! Всеблагий, идет так, словно она – большая и злая собака…

– Подойди ко мне, – приказала она, плотнее заворачиваясь в теплую шаль и поправляя рукава, чтобы не было видно синяков. Они оказались на диво живучими, эти синяки от кандалов, и даже спустя месяц проступали сквозь кожу отвратительными желто-черными пятнами.

– Знаешь, меня до ужаса раздражает, что ты смотришь, и смотришь, и смотришь… Самому не надоело?

Он все же подошел и остановился на расстоянии одного шага, как будто налетел на стеклянную стену. А Льер принялась рассматривать своего бессменного стража.

Он не был красавцем, это точно. Вернее, в своей бурной жизни Льер была знакома с куда более интересными мужчинами – причем интересными во всех отношениях. А этот… Ну, просто приятный мальчик, лицо не очень выразительное, но видно, что не дурак. Взгляд внимательный. Едва заметная улыбка на губах. Чисто выбрит, лицо гладкое. Темные волосы собраны в пучок на затылке, а виски коротко острижены. Взгляд зацепился отчего-то за губы мальчишки: они вдруг показались Льер красивыми и чувственными. Потом она по привычке посмотрела на руки инквизитора – запястья были довольно тонкими для мужских, пальцы – длинными и хорошей формы, а ногти, на удивление, оказались чистыми и аккуратно остриженными.

Льер хмыкнула. Красивые мужские руки всегда были ее слабостью. Но ведь она же не будет затевать интрижку с этим, считай, младенцем? Ведь не будет, а? Тем более, что в планах свадьба с королем Шедаром. Который, в общем, тоже был младенцем в понимании Льер, но младенцем коронованным.

– Хорош смотреть, дырку протрешь, – усмехнулась она, – что ты на меня так уставился, а? Чем это я такая интересная?

Парень потупился. И ответил:

– Мастер Нирс велел с вас глаз не спускать.

Его ответ внезапно развеселил Льер, хотя в иных обстоятельствах она бы разозлилась. Наверное, виной тому был весенний воздух, напитанный запахами сырой земли, первой зелени и еще чего-то особенного, неуловимого, того, что незримо порхало в залитом солнечным светом саду и заставляло сердце биться чуточку быстрее.

– Вот прямо никогда-никогда? – она сладко улыбнулась, – и даже когда я принимаю ванну?

Инквизитор слегка покраснел. Потом побледнел. И попятился в жалкой попытке восстановить дистанцию, но Льер проворно цапнула его за руку.

– Куда? Снова будешь меня бесить, пялясь в спину? Ну уж нет. Изволь рассказать, почему ты на меня смотришь так, как будто я заспиртованный уродец в банке.

– Всеблагий с вами, ваше высочество, – забормотал он, опустив глаза, – мастер Нирс…

– Он, конечно, наговорил обо мне всяких гадостей. Отвечай, ну?

– Нет, что вы, – почти прошептал мальчишка, – он лишь сказал, что вы так же опасны, как крокодил… Ну, знаете, крокодилы живут на южных островах…

И, внезапно оторвав взгляд от созерцания носков собственных сапог, посмотрел прямо в глаза Льер. Он был довольно высок, и наверное поэтому как-то получился у него взгляд, полный превосходства. А Льер, вмиг придя в себя, поняла, что продолжает хвататься за руку этого юноши, да и вообще, подошла непозволительно близко.

Глупо как-то выходило.

Она с раздражением разжала пальцы и сделала шаг назад.

– Крокодил, говоришь?

Инквизитор молча кивнул. И снова посмотрел на Льер, теперь уже совершенно растерянным щенячьим взглядом.

А ей вдруг стало горько и страшно. Что, если верховный инквизитор всем придворным расскажет о ее роли в недавних событиях? Сказал же этому…

– Сам он крокодил, – буркнула Льер сердито, – засранец неблагодарный. Если бы не я, то отбыл бы уже к Всеблагому. Или к Претемному.

Парень дипломатично промолчал, но настроение у Льер испортилось. Она обогнула замершего в нерешительности инквизитора и побрела к дому. Гулять расхотелось, и теперь весенний сад казался чужим и неприветливым, словно насмехался над принцессой-неудачницей. А перед глазами отчего-то плавало мертвое тело неизвестного мужчины, первое, которое ей пришлось вскрывать с доктором Мельхольмом.

«Вы, ваше высочество, должны быть сильной и безжалостной. Вы должны понимать, что никто и никогда не будет вас жалеть, и защитить себя сможете только вы сами. Вы – и вещьмагия».

О, как он был прав, ее учитель! Никто и никогда. И Шедар, когда женится, наверняка не будет ее ни любить, ни жалеть. Хорошо еще, если бить не станет. На ум пришли слова, слышанные где-то – у ависийских роз очень острые шипы, потому что такой нежный цветок не должен быть беззащитным.

Настроение испортилось окончательно и бесповоротно. Ссутулившись, Льер медленно брела по направлению к дому.

– Подождите, ваше высочество! – донеслось вслед.

– Ну, что еще, – проворчала Льер, медленно оборачиваясь.

Ей в руки ткнулся маленький букетик подснежников, еще влажных, с упругими стеблями, хранящими тепло других рук.

– Вот, – сказал инквизитор и смущенно отступил назад.

Льер механически поднесла букетик к лицу и вдохнула тонкий аромат весенних цветов.

– Что у вас с руками, ваше высочество? – вдруг спросил парень.

Она досадливо поморщилась. Рукав сполз, обнажая разукрашенное синяками запястье, и Льер внезапно стало стыдно – так, как будто ее только что увидели в несвежем нижнем белье.

– Это… так, ничего, – хрипло пробормотала она и уткнулась носом в букет, – это мелочи…

Ей очень не понравился взгляд инквизитора. Он как будто смотрел с осуждением.

«Ну и пусть. Меня это не касается. Меня вообще ничего не касается. Через месяц я стану королевой этих островов. Если, конечно, Шедар не передумает окончательно».

– Вы не крокодил, – негромко произнес инквизитор, – я полагаю, мастер Нирс пошутил, когда охарактеризовал вас таким образом.

А Льер из-под ресниц смотрела на его губы, и всего лишь на минутку ее посетила сумасшедшая и совершенно недопустимая мысль – а что, если бы он ее поцеловал? И эти его руки, с такими изящными, но крепкими запястьями, с длинными красивыми пальцами…

Мотнув головой, Льер отогнала внезапное наваждение и, не говоря ни слова, поспешила к дому.

Это все весна. Тонкий, невесомый аромат просыпающейся земли в звенящей тишине. Соловьиные трели, плывущая в пуховых облаках круглая луна. И звезды, низкие, яркие, словно золотые яблоки, что светят по ночам в окно и мешают спать.