Пехотная баллада - Терри Пратчетт Страница 18

Одна рука заканчивалась крюком. Один глаз закрывала черная повязка.

— Лейтенант сказал, что мы будем пикинерами, — заметил вампир. — Это значит — меч и копье каждому, не так ли? И щит, если вдруг нас накроет ливнем стрел. И тяжелый шлем. Я не ошибаюсь?

— Ошибаешься! Какое право ты имеешь на меня орать? — поинтересовался старик. — Видишь медали? Я…

Карборунд протянул руку, поднял старого капрала над столом, поднес к лицу и кивнул.

— Ага, вижу, мистер. И?..

Воцарилась тишина.

— Поставь его на место, Карборунд, — сказала Полли. — Только аккуратно.

— Ета почему?

— У него нет ног.

Тролль присмотрелся. А потом, с преувеличенным тщанием, поставил старого солдата наземь. Послышался легкий стук, когда две деревяшки коснулись пола.

— Звиняй, — сказал Карборунд.

Старик обрел равновесие и подхватил костыли под мышки.

— Ладно, — ворчливо сказал он. — Без обид. Но в другой раз — смотри у меня!

— Чушь какая-то… — Маладикт обернулся к Полли и широким жестом указал на груду лохмотьев и гнутого железа. — Этого барахла не хватит и на троих! Здесь даже нет приличных сапог!

Полли окинула взглядом стол.

— Считается, что мы хорошо экипированы, — сказала она одноглазому старику. — Что у нас лучшая армия на свете. Так все говорят. Разве Борогравия не побеждает?

Старик взглянул на нее, и Полли удивилась самой себе. Она вовсе не собиралась произносить подобных речей.

— Так говорят, — невыразительно ответил старик.

— А в-вы что скажете? — спросил Уолти, вытаскивая один из немногочисленных мечей — покрытый пятнами и зазубренный.

Капрал взглянул на Карборунда, потом на Маладикта.

— Я не д-дурак, — продолжал Уолти, краснея и дрожа. — Это все — в-вещи с м-мертвецов!

— Зачем же пропадать хорошим сапогам… — начал капрал.

— Мы — п-п-последние, да? — спросил Уолти. — Последние рекруты?

Безногий капрал посмотрел на дверь и убедился, что никто не спешит ему на помощь.

— Нам предстоит провести здесь всю ночь, — намекнул Маладикт. — Ночь! — повторил он, и старый капрал затрясся на своих костылях. — Кто знает, какая нечисть выйдет из мрака, неся смерть на бесшумных крыльях, в поисках беспомощной жертвы…

— Хватит, хватит, я видел твою ленточку, — перебил капрал. — Слушайте, парни, я закрою лавочку, как только вы уйдете. Я просто сижу на складе и, честное слово, больше ни о чем понятия не имею. Я получаю десятую часть жалованья, потому что у меня ноги, и все такое. И неприятности мне не нужны!

— И больше у вас ничего нет? — сказал Маладикт. — Чего-нибудь… припрятанного?

— Ты хочешь сказать, что я ворую? — с жаром спросил капрал.

— Скажем так — я готов предположить, что вы, вполне возможно, этого не делаете, — ответил вампир. — Ну же, капрал, вы сами сказали, что мы последние. Что вы там припрятали?

Капрал вздохнул, с удивительной скоростью направился к дверце и отпер замок.

— Зайдите и посмотрите, — сказал он. — Но здесь ничего хорошего…

И даже хуже того. Они нашли разбитый щит и несколько нагрудников, но один был расколот пополам, а другой представлял собой сплошную вмятину. В кладовке лежали гнутые мечи и пробитые шлемы, грязные кивера и рваные рубахи.

— Я сделал все, что мог, — капрал вздохнул. — Выпрямил вмятины и выстирал одежду, но угля для кузни не привозили давным-давно. Как починишь оружие без кузнеца? Новых вещей нет уже несколько месяцев, и вот что я вам скажу: с тех пор как гномы перестали поставлять нам сталь, мы получали только старый хлам… — Он вытер нос. — Конечно, вы думаете, что все интенданты — воры, и я не стану утверждать, будто мы не слизываем пенку, когда дела идут хорошо… но этот мусор? Здесь и таракану нечем поживиться, — он снова шмыгнул носом. — Мне самому не платили жалованья три месяца. Наверное, десятая часть — лучше, чем ничего, но философ из меня плохой.

Он вдруг просветлел.

— По крайней мере, жратвы полно. Если, конечно, вы любите конину. Лично я предпочитаю крыс, но о вкусах не спорят.

— Я не стану есть конину! — сказал Зыркий.

— Предпочтешь крысу? — спросил капрал, выходя из кладовки.

— Нет!

— Привыкнешь. Все вы привыкнете, — сказала одна десятая капрала с недоброй улыбкой. — Лопали когда-нибудь баланду? Нет? Нет ничего лучше миски баланды, когда живот подводит. В баланду можно положить что угодно. Свинину, говядину, баранину, кролика, цыпленка, утку… Даже крысу, если поймаешь. Баланда — лучшая кормежка для солдата на походе. Я только что поставил котелок на огонь. Присоединяйтесь, ежели хотите.

Новобранцы слегка оживились.

— Звучит неплохо, — сказал Игорь. — Что там?

— Кипяток, — ответил капрал. — Так сказать, «голая баланда». Но, если только у вас не найдется чего-нибудь получше, через минуту туда добавится старая кляча. Сойдет и она, если подсыпать приправ. Кстати, кто из вас обхаживает руперта?

Они переглянулись.

Капрал вздохнул.

— Офицера, — объяснил он. — Их всех зовут Руперт, Родни, Тристрам или как-нибудь этак. Харч у них получше, чем у нас. «Летун» может слямзить что-нибудь на постоялом дворе.

— Слямзить? — переспросила Полли.

Старик закатил глаза.

— Слямзить, свистнуть, стянуть, позаимствовать, украсть, спереть, реквизировать, притырить. Ты и этому научишься, если хочешь пережить войну. Конечно, все говорят, что мы побеждаем. Не забывай, — он рассеянно плюнул в огонь, по чистой случайности не попав в котелок. — Те парни, которые возвращались по этой дороге под ручку со Смертью… наверное, они слегка хватили через край, когда праздновали победу, э? Ничего не стоит остаться без руки, если неправильно открываешь бутылку шумпанского. Ого, да тут Игорь. Это вам повезло, чертенята. Жаль, что в нашем отряде не было какого-нибудь Игоря, когда я пошел в бой. Теперь древоточцы не мешали бы мне спать.

— Нам придется воровать еду? — уточнил Маладикт.

— Если угодно, можешь помереть с голоду, — сказал капрал. — Со мной такое сколько раз бывало. Бесперспективное занятие, скажу я тебе, — помирать с голоду. Когда нас занесло снегом под Ибблештарном, я съел ногу нашего сержанта. Все по-честному, до этого он съел мою… — он взглянул на лица новобранцев. — Ну не собственную же было есть!

— Вы обменялись ногами? — в ужасе спросила Полли.

— Ну да, мы с сержантом Хаузгердой. Это он додумался, разумный был мужик. Мы продержались целую неделю, а потом нас спасли. Уж как мы радовались… Ох, черт возьми, совсем забыл о хороших манерах. Как поживаете, парни, меня звать капрал Шкаллот, по прозвищу Три Куска, — он показал свой крюк.