Мертвое - Марина Суржевская Страница 18

В прозрачной глубине его глаз вдруг что-то мелькнуло. Что-то новое. И у меня перехватило дыхание. Я не понимала, почему так пристально смотрю в темнеющие глаза того, кто может лишить меня всего. Даже жизни.

Узор из шрамов вспыхнул болью.

Видимо, я скривилась, потому что Крис нахмурился и протянул ко мне руку.

— Что с тобой?

— Не трогай, — оборвала я. — Все в порядке. Надо возвращаться, у меня сегодня начинаются занятия. Так что… игра закончилась.

— Значит, игра? — и снова этот слишком внимательный взгляд.

— Это ведь ты так думаешь. Назначаешь правила, угрожаешь, запугиваешь. Это ты играешь.

Он снова нахмурился, внимательно глядя в мои глаза, подмечая малейшее изменение в них.

— Ты притворяешься, — сказал Кристиан, и я постаралась не отшатнуться. Внутри все заледенело, страх моментально выстудил искру вспыхнувшего интереса.

Почему он так уверен? Это чутье или что-то иное? А вдруг народные байки не врут — и февры читают чужие мысли?

— Я просто не знаю, как с тобой себя вести, — пробормотала я, отбрасывая страх. — Ты ждешь от меня худшего.

— Я жду этого, потому что порок — твоя натура.

— Ты меня не знаешь! — вскинулась я. — Я давно не восьмилетняя девочка, брат! Ты судишь обо мне по прошлому, газетным сплетням и россказням случайных знакомых! Так поступают лишь глупцы!

— Брат… — он прищурился. — Это слово в твоих устах звучит оскорблением.

— Потому что ты хочешь слышать оскорбления, — слегка устало бросила я. — Ты хочешь видеть только плохое. Ну и склирз с тобой, думай, что хочешь. Я лишь хотела…

— Давно ты бегаешь? — не меняя тона, спросил Кристиан.

— Давно, — ляпнула я и осеклась. Вот же змей! Подловил почти… И поправилась: — Год. Начала в Орвине. И неожиданно мне это понравилось.

— Вот как… Похоже, у тебя талант. Ты действительно быстрая.

— Это что же — похвала? — совершенно искренне изумилась я, и Кристиан сухо улыбнулся.

И сказал вкрадчиво:

— Хороший брат. Я выполняю твое желание.

И отвернувшись, подобрал кружку и пошел обратно к колодцу.

Я же незаметно перевела дух. Общение с «братом» выматывало посильнее пробежки. Может, и хорошо, что у меня никогда не было родственников!

* * *

Назад мы возвращались быстрым шагом и молча. Возле дома Кристиан даже придержал для меня дверь, только почему-то это выглядело издевательски и почему-то пугало, а не радовало. И когда парень внезапно достал корзину с продуктами и предложил позавтракать, я перепугалась еще сильнее.

— Завтрак? — пробормотала я.

— Мне, конечно, далеко до кулинарных шедевров, но я вполне способен отварить яйца и заварить чай. Ну так что?

Кристиан рассматривал меня, привалившись плечом к дверному косяку. Я снова улыбнулась.

Кажется, идея помириться была не такой уж и здравой. Вот же проклятие! Для меня и война с февром плохо, и мир несладок!

Не в силах выносить внимательный взгляд парня, я сбежала в купальню. Повернула вентиль и сунула руки под холодную воду. Высокое зеркало в изящной раме показало мое отражение — слегка растрепанное и немного испуганное. Я задрала нос, пытаясь снова стать Арденой. Самая большая проблема заключалась не в том, что я должна притворяться другим человеком. А в том, что я плохо знала, какая она — Ардена Левингстон. Я могла лишь предполагать, как она поведет себя в той или иной ситуации, но эти предположения могли быть и ошибочными. Мы слишком мало общались.

— Все хорошо… Отлично… я справлюсь.

Вытерла руки, пригладила волосы и пошла вниз. Но по дороге вспомнила кое-что и прежде, чем спуститься, заглянула в свою комнату.

На столе уже белели в тарелке яйца, лежал сыр и стояли корзинка с булочками и креманка с вареньем. Я облизнулась, рассматривая это богатство, торопливо уселась напротив февра. И поставила на стол две чашки — подарок вдовы Фитцильям.

— Чай из красивой чашки лечит душу и тело, — выдала я привычную фразу. И постаралась не стушеваться под насмешливым взглядом «брата».

Но он молча налил в чашки чай и одну придвинул себе.

Я же, не выдержав, торопливо почистила яйцо и сунула его в рот, закусив сыром со слезой и сладкой булочкой.

— Вкусно!

— Нравится?

Кристиан не ел, только смотрел то на меня, то на чаинки в своей чашке.

— Очень!

— Надо же. В детстве ты терпеть не могла яйца, — бесцветно произнес он, а я чуть не подавилась. Но сумела проглотить и даже изящно промокнула губы льняной салфеткой.

— Когда это было, — беспечно хмыкнула я. — Вкусы меняются. И люди меняются. Ты вот тоже когда-то клялся, что вырастешь и будешь питаться лишь песочными корзинками с ежевичным джемом!

Кристиан моргнул и его взгляд смягчился, перестав напоминать острое стекло. Я же возблагодарила Божественного Привратника и Ардену за этот факт из прошлого Кристиана.

— Джем я люблю по-прежнему, — парень указал на креманку, и уголки его губ слегка приподнялись.

Только расслабилась я рано. Потому что следующий вопрос снова откинул меня на канат над пропастью.

— Ты видела в Орвине голодающих? Или… в Обители… тебя там лишали еды?

— С чего ты взял? — сипло протянула я.

Февр откинулся на спинку стула.

— Просто ответь.

— Я… я знаю, что такое голод, — сквозь зубы процедила я, решив, что лучше не врать. По возможности надо говорить правду. Последний год Ардена провела в Орвинской Обители на морском побережье, в которую ее отправил отец. Видимо, Кристиан сложил с этим фактом мою вчерашнюю реакцию и сделал вывод. Пусть так.

Парень скользнул взглядом по моим узким плечам и ключицам, виднеющимся в вырезе свитера.

— В этом доме всегда будет еда, — тоже сквозь зубы пробормотал он. — А в ресторане и кофейнях на острове ты можешь просто записать счет на имя семьи. Я вчера… погорячился.

— Хороший брат? — подняла я брови.

— Нет, — отрезал он. — Но не настолько плохой. Не настолько.

— Похоже, у тебя вчера был тяжелый день, — я потянулась ко второй булочке, намазала ее маслом и джемом, а потом с наслаждением сунула в рот. — Можешь рассказать мне. Как сестре.

Зрачки Кристиана снова сузились, а взгляд стал неприязненным.

— Одного пари и измененных чашек маловато для того, чтобы я пожелал с тобой хоть чем-то делиться, Ардена!

Он со стуком поставил чашку на стол, и я заметила, что он ни глотка не сделал. Да что это такое?

— О чем ты?

— Эти чашки — душевная пара, — процедил февр. — Люди, пьющие из них, нравятся друг другу. Испытывают теплые эмоции от чаепития и общения. Ты правда думаешь, что я напьюсь из этой волшебной чашки и забуду прошлое? Расскажу тебе все свои тайны? Кто здесь глуп… Иви?