Первый еретик. Падение в Хаос - Аарон Дембски-Боуден Страница 16

Лоргар кивнул и опять отвел в сторону задумчивый взгляд. Эреб не решался заговорить: не так часто Несущим Слово выпадала возможность услышать о жизни примарха до легиона.

— Из всех сынов Императора ты больше всех похож на своего отца лицом и фигурой. Но ты никогда не мог с улыбкой на устах совершать жестокие поступки. Другие — твои братья — на это способны. В этом отношении они больше похожи на Императора, чем ты.

Лоргар опустил голову.

— Даже Магнус? — спросил он.

Рядом с Императором стоит гигант; он облачен в цвета неземных океанов. Один глаз смотрит вниз на коленопреклоненную фигуру. Второго глаза нет, вместо него впадина зарубцевавшегося шрама.

— Приветствую, Лоргар, — говорит мускулистый гигант. Он превосходит ростом даже Бога в Золоте, а его длинные волосы образуют пышную красную гриву, как у вожака львиного прайда. — Я Магнус. Твой брат.

— Даже Магнус. — Кор Фаэрон признал это с явной неохотой, и его лицо осталось напряженным. — Я отношусь к нему с глубоким уважением, но его сущность пронизана жестокостью, порожденной отсутствием терпения. Я прочел это в его лице в тот день и видел каждый раз при последующих встречах.

Лоргар посмотрел на свои испачканные пеплом руки с ободками засохшей крови под ногтями.

— Мы все сыновья своего отца, — промолвил он.

— Вы все воплощаете в себе отдельные грани Императора, — уточнил Кор Фаэрон. — Вместе с генами прародителя вы унаследовали и черты его характера. Лев олицетворяет рациональность вашего отца, его аналитический ум, не отягощенный совестью. Магнус — его психический потенциал и пытливый ум, не обузданный терпением. Русс — его ярость, лишенную логики. И даже Хорус…

— Продолжай, — сказал Лоргар, подняв голову. — Что ты скажешь о Хорусе?

— Амбиции Императора, не ограниченные скромностью. Вспомни все те миры, где мы сражались рядом с Лунными Волками. Ты все видел так же хорошо, как и я. Хорус скрывает свое высокомерие, но оно остается внутри него и пеленой окутывает душу. Гордость пульсирует в его теле, словно кровь.

— А Жиллиман?

Лоргар снова опустил руки на колени, на его лице проявилась легкая улыбка.

— Жиллиман. — Тонкие губы Кор Фаэрона, в противовес реакции примарха, неприязненно скривились. — Жиллиман представляет собой эхо своего отца, его сердце и душу. Если что-то случится, он унаследует Империум. Хорус — ярчайшая звезда, ты повторяешь его внешне, но душу и сердце Императора получил Жиллиман.

Лоргар кивнул, но продолжал улыбаться, видя такую озлобленность своего советника.

— Моего братца с Макрагге легко читать, словно открытую книгу, — сказал он. — А что ты скажешь обо мне, Кор Фаэрон? Я наверняка не только внешне похож на своего отца. Какую грань личности Императора унаследовал я?

— Мой лорд, — вмешался Эреб, — позволь мне?

Лоргар в знак согласия наклонил голову.

— В тебе воплотилась надежда Императора. Ты олицетворяешь его веру в лучшую жизнь и желание возвысить человечество. Ты посвятил себя достижению этих целей, добросовестно и самозабвенно сражаясь ради всеобщего блага.

В глазах примарха, так похожих на глаза Императора, блеснуло веселое изумление.

— Поэтично, но слишком возвышенно, Эреб. А как насчет моих недостатков? Если я не настолько высокомерен, как Хорус Луперкаль, и не так нетерпелив, как Магнус Красный… Что скажет история о Лоргаре Аврелиане?

Эреб вдруг утратил невозмутимость. На его лице мелькнула тень сомнения, и он оглянулся на Кор Фаэрона. Это вызвало у примарха негромкий смех.

— Да вы сговорились! — воскликнул он. — Но не бойся моего гнева. Эта игра мне нравится. Она меня просвещает. Давай попробуй просветить меня еще раз.

— Господин, — заговорил Кор Фаэрон, но Лоргар заставил его замолчать, коснувшись руки приемного отца, лежащей на его плече.

— Нет. Ты прекрасно знаешь, Кор, что для тебя я не господин. И никогда им не был.

— История скажет, что у Семнадцатого примарха имелась одна слабость — это его вера в других. Его бескорыстная преданность и нерушимая верность не раз причиняли ему страдания, которых не вынес бы ни один смертный. Он верил слишком легко и безоглядно.

Несколько мгновений Лоргар молчал, не соглашаясь, но и не возражая. Его плечи поднимались и опускались в такт тихому дыханию, ссадины от плети жгло от пота, выступившего по всему телу. Свежие ожоги на спине уже начали чесаться.

Наконец он заговорил, прищурившись:

— Мой отец во мне ошибся. Я не генерал, как мои братья. И я не приемлю эту судьбу. Я не намерен вслепую шагать по уже пройденной ими дороге. Я никогда не смогу разбираться в тактике и стратегии с той же легкостью, как Жиллиман или Лев. И никогда не овладею искусством фехтования, как Фулгрим или Хан. Разве я унизил себя, признав свои недостатки? Мне кажется, что нет.

Он снова опустил взгляд на свои руки. Кисти с тонкими пальцами, почти без мозолей, вполне могли принадлежать художнику или поэту. Его палица — крозиус арканум из вороненого железа — была не столько оружием, сколько символом его власти.

— Неужели я не прав? — обратился он к своим ближайшим советникам. — Неужели нельзя следовать путем провидца и искателя, а не оставаться простым солдатом? Что заставляет отца постоянно искать кровопролитий? Почему на каждый заданный ему вопрос он отвечает лишь разрушениями?

Кор Фаэрон крепче сжал плечо Лоргара:

— Это потому, сын мой, что он не безупречен. Он несовершенный бог.

В сумраке зала взгляд примарха встретился со взглядом его приемного отца — пронзительным и холодным.

— Не произноси тех слов, которые ты собираешься сказать.

— Лоргар… — попытался настаивать Кор Фаэрон, но взгляд примарха заставил его умолкнуть.

В его глазах сверкала не ярость, а только мольба.

— Не говори этого, — попросил Лоргар. — Не говори, что много лет назад мы разрывали наш домашний мир на части ради ложной веры. Я этого не перенесу. Одно дело, когда Император плюет на все достижения легиона, но это совсем другое. Сможешь ли ты осквернить Завет и мирную Колхиду, построенную нами после шести лет гражданской войны? Сможешь ли назвать моего отца ложным божеством?

— Говори правду, — произнес Эреб, — даже если твой голос дрожит.

Лоргар уронил голову в испачканные пеплом руки. В тот же момент его советники переглянулись. Кор Фаэрон кивнул Эребу, и Первый капитан заговорил снова:

— Лоргар, ты же знаешь, что это правда. Я бы никогда не осмелился тебе солгать. Нам придется это признать. И искупить этот грех.

— Капелланы не отступятся от тебя, мой лорд, — поддержал Кор Фаэрона Эреб. — Сердце каждого воина-жреца нашего легиона бьется в унисон с твоим сердцем. Мы готовы действовать по одному твоему слову.