Куявия - Юрий Никитин

Солнце склонялось к западу, на вершины гор пал темно-лиловыйсвет. Каменные острия вспыхнули огнем, словно железные наконечники стрел враскаленном горне. На долину пала прозрачная пепельная тень, а высоко в небезастыли привычно мелкие багровые облака. Кудрявые ползут ниже долины, на нихможно взглянуть с края обрыва. Здесь, в Городе Драконов, знают, что кучерявыеникогда не поднимаются над вершинами, а вот эти растрепанные, мелкие, похожиена разметанные ветром перья, брезгают опускаться ниже…

Из дома войта вышел громадный человек, зевнул, посмотрел,щурясь, на багровый диск солнца. Мальчишки зашептались почтительно:

– Ратша!

– Ратша вышел!

– А правда, что дракона тащил за хвост?

Иггельд с почтительным трепетом рассматривал великого воина.Ратша – латник, что значит – в латах с головы до ног. Шлем сверхукруглый и блестящий, как яйцо, без всяких плюмажей, как у беров или беричей,из-под шлема на плечи, грудь и спину опускается кольчужная сетка. Латы простые,скрепленные кожаными ремешками, но в щель между ними попасть не так просто,если не привязать его к дереву. Меч тоже прост, похож на меч великого богатыряДуная, разве что самую малость потяжелее, зато щит – металлический. Хотянет, основа деревянная, как будто бы взяли щит Дуная, а сверху наложили листыиз металла, умело приклепали.

Эти же латы укрывают его до середины голени, там дальшезащиту принимают сапоги. Простые, правда, без железа, но прятать иступни – уж слишком.

Простое бесхитростное лицо всегда дышало сдержанныммужеством. Он добр, Иггельд дважды налегал на него с разбегу, и ни разу Ратшане дал пинка. Только они двое, великий воин Ратша и он, Иггельд, проводили всесвободное от домашней работы время в питомнике, в то время как остальныемужчины и мальчишки находили дела поинтереснее: мужчины сидели в корчме, амальчишки играли в набеги, в колдунов, брали в осаду черные башни или умело ихже защищали. Самым почитаемым человеком во всем городе был Теодорик, в недавнемвойт, староста, а недавно пожалованный именем берича.

Однажды в самом деле дракон не пожелал подчинитьсясмотрителю, торопливо побежал к котловану и уже сунулся было туда, но Ратша,что оказался вблизи, ухватил одной рукой за хвост, другой уцепился за каменныйвыступ, и все видели страшный поединок, когда дракон ревел и тупо стремилсяпопасть в родимый котлован, лапы бессильно скребли по камню, а Ратша, покрасневот натуги и растопырившись, как распятый, удерживал за хвост, пока не прибежалидругие смотрители. Общими усилиями утихомирили дракона и все-таки заставиличто-то там выполнить, настаивать надо всегда, дракон очень быстро понимает, чтоесли не противиться, то его оставят в покое или позволят не слушаться.

Иггельду показалось, что Ратша улыбнулся уголком губ, узнал,и детское сердце запрыгало от счастья. Ветерок донес тяжелый запах сильныхзверей. Земля чуть вздрогнула, это со вздохом обрушился, задев каменную стену,дракон. Они всегда, нацелившись прилечь, обрушиваются на землю, будтоподламываются лапы. Или будто совсем уж покидают силы. И каждый раз вздыхаюттак горестно, что кто-нибудь из смотрителей обязательно говорит ироническисверху, мол, да, все Верно – тяжелая жизнь у драконов: ешь да спи!

В долине двенадцать вырубленных в каменной толще глубокихкотлованов. И достаточно широких, чтобы дракон мог не только поворачиваться, нои делать хотя бы пару шагов из стороны в сторону. Две трети сейчас пустые, втрех выращивают молодых драконов, а в четвертом уже немолодая дракониха,усталая и потертая, неделю назад одраконилась, как говорят, сейчас тамкопошатся крохотные толстенькие, пока еще слепые существа, похожие не столькона драконов, сколько на крупных неуклюжих жаб.

Иггельд вместе с другими детьми бегал первые дни ккотловану, свешивался через каменную ограду и до рези в глазах всматривался вполутьму. Другим детям быстро наскучивало, уносились играть, а он всевсматривался, глаза наконец привыкали, начал не только различать крохотныхдракончиков, но и постепенно научился отличать друг от друга.

Дядя Ортард, у которого жил, на него не обращал внимания,довольствуясь тем, что дал сироте кров и хлеб, своих забот хватает. Из родниИггельда никого не осталось: отец и мать, как и два старших брата, погибли вовремя одного из налетов артан на Нижнюю Куявию, что сожгли всю деревню иперебили жителей. Дядя тогда был на охоте и сумел спрятаться в лесу, а Иггельдс сестренкой Яськой вдали от домов тихохонько удили рыбу. Детей попросту незаметили в густых камышах, а потом, когда они вернулись и застали толькопепелище, их увел с собой Ортард, тоже осиротевший. Вообще-то не дядя, простососед, но пока брели через всю Куявию, стали считать родным дядей. Яськупристроил по дороге в доме одинокой семьи, чьи дети не выживали, а с Иггельдомшел, пока не уперся в горы, но и тогда взобрался как можно выше, чтобыпроклятые артанские дикари уж точно сюда не пришли и чтобы не пришлось пережитьужас потери родных и близких. Здесь еще раз попробовал начать сначала, женилсяна одинокой женщине с ребенком, мальчиком старше Иггельда, да еще прижилитроих, двое выжили, и с рождением каждого на Иггельда обращали внимания всеменьше. Так что был предоставлен сам себе, сам находил себе занятие, друзей,игры.

* * *

Сейчас Иггельд, свесившись через край, следил, как драконихаоблизывала детенышей огромным розовым языком. Жалобно попискивая, всетеснились, отталкивая друг друга, старались пробиться к задним соскам, гдемолока больше. Молока на всех не хватит, еще в первую же неделю половина умретот голода, Иггельд это знал, сердце сжималось от жалости, хотелось плакать ихотя бы ухватить этих бедненьких малышей на руки и погреть за пазухой.

Дракониха несколько раз поднимала голову и смотрела на него,сперва враждебно, потом взглядывала лишь в первый момент, когда появлялся. Занесколько дней, что торчал над краем котлована, свесивши голову, привыкла кнему, как и к большой корзине, в которой ей раз в день опускают большие глыбымяса.

Корзина устроена таким образом, что, если дернуть заверевку, днище раскрывается, мясо вываливается прямо перед мордой драконихи,чтобы меньше двигалась и не давила детенышей. Правда, все равно встает раз всутки, уходит в дальний угол котлована, где журчит, уходя в стену, вода,присаживалась, и в это время даже Иггельд отшатывался от поднимающейся снизувони. Но тут уж ничего не поделаешь, надо, хотя и в этом случае все равно следилаиздали за детенышами, а когда возвращалась, ложилась на подстилку медленно ибережно, прислушиваясь, не пискнет ли протестующе снизу.