Жребий обреченных. Механическая пустошь - Константин Нормаер Страница 15

1

С самого детства Тальпа считала себя чужой. Ее пытались научить — а она воротила нос, пугали поверхностью, словно страшным зверем — она же просто смеялась в ответ. Хотя внутри бушевала настоящая злость.

Так было до первого серьезного разговора с отцом. После которого стало легче. Он не мучал ее долгими разговорами, а лишь попросил принять как данность: мы с ними разного рода — они одни, мы другие. Вот и все объяснения.

Тальпа коротко кивнула, и приняла для себя в тот час, очень важное решение: она больше никогда не будет жить по чужим указкам. У нее свой собственный путь, а местные правила придуманы для других, тех кто хоть внешне и схожим с ней, но внутри совершено другие.

С этих самых пор и начались неприятности.

Сначала ее исключили из Цеха познания. Затем не стали терпеть ее выходки в Пищевом совете. Ну, а в конце и вовсе лишили допуска к работе даже в качестве свободного собирателя.

Отец осознал свою ошибку и попробовал что-то изменить, но юношеский максимализм сделал свое дело, отринув любую попытку примирения с окружающим миром.

Тальпа хорошо помнила, как отец обивал пороги Черепашьего братства, пытаясь восстановить ее статус. Но мудрейшие были непреклонны. «У этой землеройки неправильные ценности! — говорили они. — И мы не намерены с этим мириться».

Бесконечные склоки и пересуды подорвали здоровье родителя, и уже через неполный цикл, он испустил дух, присоединившись к предкам.

Тальпа была в не себя от горя. Но вернуть прошлое она была не в силах.

Совет милостиво вернул девушке статус землеройки, а вот в общину так и не пустил, подтолкнув ее к единственно верному решению.

Оплакав отца, Тальпа собрав свой скромный скарб, покинула границы поселения.

Протянув рослому воину металлическую бляху напоминающую широкую пластиковую крышку, землеройка быстро встала обратно на свое место. Здоровяк внимательно изучил статус — остальные стражи в это время не сводили глаз с гостя, выставив вперед, небольшие шипастые дубинки.

— Где ты его подобрала? — поинтересовался старший.

— На поверхности, — коротко ответила Тальпа, и тут же пояснила: — Он спас мне жизнь. Потом у нас состоялся торг. Условия равные. Он дает информацию, я — отправляю его на поверхность через оконечность 1-шифт-1/2.

— Почему там, а не здесь? — уточнил старший.

— Таковы его условия.

Огромные глаза рослого прищурились и одарили странника настороженным взглядом.

— Твоя жизнь слишком мелкий товар, чужак. Ты не вправе требовать за нее проход сквозь Черепаху.

— Тогда назови свою цену? — внезапно откликнулся Дар.

Рослый недовольно поморщился, но проигнорировал предложение. Видимо, посчитал бессмысленным вести торг с тем, кто не имеет статуса землероя.

— Обмен состоялся по всем правилам, — вмешалась Тальпа. — Информация это хороший, ценный товар. Лучшее, что я могла получить взамен собственной жизни.

— Собственной жизни, говоришь? — рослый улыбнулся. — Ты слишком долго отсутствовало Под-панцирем, исключенная. Мы больше не торгуем с чужаками из Верхнего мира. Никогда, и ни при каких обстоятельствах. Уяснила? Так что ваш обмен пустой треп.

Тальпа потупила взор и замолчала. А вот странник, напротив, не собирался потакать землероям.

— И кто же вынес подобный запрет? Случаем не Суховей?

Вопросы получились хлесткие, наполненные привычной для путника наглостью. Именно они и заставили рослого повнимательнее присмотреться к непрошенному гостю.

— Меня зовут Могер. Могер Рут. Мои предки — первые потомки Черепахи. И вот что я тебе скажу, чужак. Мне ужасно не нравится, когда такие как ты, касаются своим поганым языком нашей святыни.

Странник покачал головой — вроде как соглашаясь, а затем, откинув шляпу, тихо, но довольно четко произнес:

— Мое имя Дар. Дар из Грифа — второго крейсерского переселенца. Мои предки — первые перегрины пустынных земель, — пауза. — Но у меня существует и второе имя — Маршал. Мой отец Уильям Маршал был наречен правителем Верховного Рубежа.

Взгляд Могера приобрел оттенок любопытства. Впрочем, оно быстро исчезло под маской явного недоверия ко всему сказанному.

— Какие бы слова не сорвались с твоих губ, Дар Маршал, они не сотрут с тебя клеймо чужака. Поэтому расскажи-ка мне, Дар Маршал, какого хрена ты покинул свой родной Рубеж? И с какой целью проник Под-Панцирь?