Избранная. Между любовью и долгом - Мария Геррер Страница 14

Буля смачно крякнул и залакал коньяк.

– Ты останешься жить тут? – спросила я пса.

– Естественно, – Буля допил коньяк и теперь жевал кусок ветчины. – Я все время буду с тобой. Я – твой друг. Моя задача – оберегать тебя он неприятностей, а ты за это будешь за мной ухаживать. Или тебя не устраивает? – насторожился пес.

– Просто интересно. А раньше ты где жил?

– В питомнике при дворце. Я нахожусь на государственной службе. Но теперь  полностью в твоем распоряжении. Это поручение дал мне сам Канцлер.

– У меня никогда не было собаки. Вообще никакой живности не было, даже хомяка, – призналась я.

– Это плохо. Значит, опыта нет. Сразу предупрежу – я люблю поспать днем, слегка храплю, без коньяка мне тоскливо. Из мяса предпочитаю телятину. Мне нравится, когда мне чешут спинку и живот. Ежедневные прогулки обязательны. Два раза в день, как минимум. Об остальном расскажу позже, – пес закончил с ветчиной и принялся за отварной язык. – Ах да, еще обожаю миндальные сухарики. Это моя главная слабость. Меня необходимо баловать.

– Бультазар, ты не слишком много себе позволяешь? – поддела его тетя. – Не много ли ты хочешь от моей племянницы?

– Нет. Я предупреждаю метту Элинор, как ей следует вести себя со мной.

– Если Бультазар тебя утомит, скажи мне, я его быстро поставляю на место, – пообещала тетя. –  Он бывает невыносим. А теперь продолжим изучать основы поведения при дворе. Будем наверстывать упущенное.

Тетя долго и подробно объясняла мне назначение каждого столового прибора. Оказалось, кое-что было знакомо мне с детства.

Я повертела в руке тяжелый кубок. Его я тоже помню. Золотые лилии на синем стекле. Если посмотреть на свет, кажется, что они качаются от ветра.

– Воспоминания накатили? – поинтересовался Буля.

– Да, – кивнула я. – Так странно. Непривычно.

– Ты скоро освоишься, – заверила меня тетя. – Рада, что память к тебе возвращается. Это последствия шока. Я консультировалась со специалистами. И в этом мире, и в другом, где мы с тобой жили. Помнишь, мы были у врача перед тем, как тебе пойти в школу? Он задавал тебе много вопросов.

– Да, это я помню. Спрашивал какие-то глупые вещи. Картинки показывал. Интересовался, что я на них вижу. Он мне тогда не понравился. Это был психиатр? – насторожилась я.

– Нет, конечно, – возмутилась тетя. – С какой стати? Психолог. Он заверил, что со временем ты все вспомнишь. Твой мозг блокировал неприятные моменты из прошлого. Но память к тебе не возвращалась. Через несколько лет я снова посетила врача, на этот раз здесь. Врач предупредил, что в переходном возрасте подростки очень ранимы. И лучше не бередить твои душевные раны. Это может вызвать повторный шок.

– Поэтому ты ничего мне не рассказывала о родителях?

– В том числе и поэтому.

 – Но я уже давно вышла из переходного возраста, – ехидно заметила тете.

– Я пыталась тебя осторожно подготовить к новой жизни. Но не получалось. Ты скептически относилась к моим рассказам. Знала, что надо поговорить с тобой по душам. Но все откладывала и откладывала сложный разговор.

– Теперь уже неважно, – кивнула я.

– Да, неважно. Так что не будем отвлекаться и продолжим.

Мучительно долго разбиралась с ложками и вилками. Это была не еда, а пытка. Еще немного, я наплевала бы на этикет и начала есть руками. Наконец, долгий обед закончился.

На десерт мне подали пирожное с клубникой. Видимо, как утешительный приз за мои мучения.

– Как пользоваться другими столовыми приборами объясню за ужином, – порадовала меня тетя. – Сегодня можешь отдохнуть, а завтра я помогу тебе подобрать подходящий гардероб. В джинсах здесь женщины не ходят. Кое-что из одежды я тебе уже купила.

– Об одежде потом. Меня сейчас интересует другое. Я хочу поговорить очень о многом. И немедленно. Ты обещала.

– Разумеется, я понимаю твое нетерпение. Ну, слушай, – тетя поудобнее расположилась в кресле. – Разговор будет долгим. Твои родители погибли во время дворцового переворота.