Выбор Шатеры - Яна Ясинская Страница 13

— Твою мать! — не то изумленный, не то испуганный вскрик Акрабы на пару секунд заставляет кузнеца переключить внимание на нее.

— Что еще?

Кузнец осекается.

— Эван! — испуганно выдыхаю я.

— Какого?!.. — единственное, что успевает сказать кузнец, когда обнаруживает, что мальчишка-альтаирец стоит рядом с ним.

С окровавленной головой.

И с неестественно горящими синими глазами.

А дальше начинает происходить нечто совсем невообразимое. Кажется, я начинаю понимать, почему стражи Дэбэра предпочитают как можно быстрее избавляться от альтаирских военнопленных.

Уже в следующее мгновение громила-кузнец, описав дугу в воздухе, отлетает на другой конец комнаты, где вписывается в старый кухонный шкаф. Грохот падающего тела, звон битой посуды, стон кузнеца, вопли моей не на шутку перепуганной и резко протрезвевшей мамаши… И не то крик, не то рык альтаирца:

— Ада, беги отсюда! Беги!

Я бы и рада, но не могу. Мое тело словно парализовано от страха. Никогда раньше я не видела Эвана в гневе. Пожалуй, сейчас он сам пострашнее кузнеца.

Я и раньше слышала, что сила мужчины-альтаирца, особенно когда он в ярости, в разы превышает силу любого дарийца или землянина. Говорят, если альтаирца довести, то У него «сносит крышу». Они сами не знают, что творят. Могут в запале поубивать всех, кто окажется рядом. Всем хорошо известно: безопасный альтаирец — мертвый альтаирец. К разъяренному альтаирцу под руку лучше не подлезать. Но я никогда… Никогда не думала, что мой Эван тоже может превратиться в такое чудовище. Для меня он всегда был всего лишь худеньким, болезненным мальчишкой. Но этот худенький и болезненный только что умудрился впечатать в шкаф здоровенного мужика.

Эван начинает тяжело дышать. Закашливается. Как же я ненавижу его кашель! Огонь в синих глазах постепенно затухает, а значит, сила идет на убыль — догадываюсь я.

Тем временем, грязно ругаясь, злой, как стая драгов, кузнец поднимается на ноги, направляясь к обессилевшему мальчишке, который, видимо, и сам не ожидал от себя такой прыти.

И тут я, наконец-то, выхожу из ступора. До меня отчетливо доходит: нельзя терять ни секунды!

Нет. Я не бегу на помощь Эвану. Напротив, соскакиваю с кровати и несусь в противоположном направлении — в подсобку. Подспудно замечаю, что мой альтаирец даже не пытается оказать сопротивление кузнецу, когда тот поднимает его за грудки.

Разъяренный кузнец хватает Эвана, а я — кристалл.

Счет идет на секунды.

Кузнец размахивается огромным кулачищем, чтобы размозжить мальчишке-альтаирцу голову. Эван со смирением закрывает глаза.

— Ада! Беги!

Ну уж нет! Если я и уйду из дома, то только со своим альтаирцем!

Подлетаю к кузнецу, подпрыгиваю и… бросаю кристалл ему за пазуху.

Через пару секунд комната наполняется истошным воплем кузнеца и запахом горелого мяса.

Хотел свеженины, гад? Ну так получай!

* * *

Не могу отдышаться и в то же время не могу дышать. Вонь в доме стоит такая, что еще немного — и вырвет. Пахнет жженым человеческим мясом, палеными волосами. Кристалл за считаные секунды прожег брюхо кузнеца насквозь, и теперь его громоздкое тело со страшно выпученными глазами валяется прямо у нас посреди дома.

— Что ты наделала?! — как резаная визжит мать. — Он же свободный! Его нельзя убивать! Теперь нам прямая дорога в Дэбэр?! Тебе же нет пятнадцати! Значит, отвечать за тебя придется мне!

Наконец-то мамуля вспомнила, что я еще ребенок. Жаль, что запамятовала, когда пыталась подложить меня под этого жареного урода.

— Что делать?! Что делать?! Что делать?! — Акраба, словно заведенная, начинает метаться из угла в угол. — Куда эту тушу девать?! Мы же его из дома даже вытащить не сможем! Здоровый боров!

— Пусть здесь тухнет, — мрачно огрызаюсь я.

Мамулины паника и нервное мельтешение раздражают меня не меньше, чем валяющийся в комнате зажаренный труп.

Сижу без сил, прислонившись к стене, положив голову на плечо заторможенного Эвана, который неуклюже обнимает меня. Вообще-то я не люблю, чтобы ко мне кто-то прикасался, но Эван исключение. Только рядом с ним я чувствую себя спокойно, в безопасности. С ним, ну еще и с Анигаем.

Кстати, об Анигае. И где только моего непутевого братца носит?! Вечно его нет рядом, когда он нужен!

Мальчишка-альтаирец хоть и храбрится, но видно — сам держится из последних сил. Все еще не может отдышаться после перенапряжения. Похоже, в отличие от меня, выросшей в Катаре, где смерть приходит в дома чаще заезжих продавцов, Эван никогда раньше не видел так близко трупы. Ему явно не по себе.

— Надо что-то сделать с телом. — Эван первым нарушает затянувшееся молчание. — Твоя мать права. Лишние неприятности со стражами Дэбэра вам ни к чему.

— Конечно, я права! — визжит перепуганная Акраба. — Я всегда права! Ладно бы хоть каторжник был… Его никто и не хватился бы! А с этой тушей что делать прикажете?! Его Долбанутая истеричка-женушка уже завтра утром спохватится!

Мать никак не может успокоиться: мечется вокруг прожженного тела кузнеца, пытаясь понять, отчего тот все же умер. В какой-то момент любопытство Акрабы берет верх над истерикой.

— Как ты это сделала?!

Хороший вопрос. Но ответ мамочке вряд ли понравится. А уж стражам Дэбэра и подавно.

А вообще я просто поражаюсь! Мама спрашивает таким тоном, будто я только что не мужика заживо сожгла, а лепешку испекла. Вот уж кого точно видом обугленного трупа не испугать. И смотрит на меня как ни в чем не бывало! Она уже и забыла, что пыталась продать меня кузнецу. Интересно, в Акрабе вообще хоть что-то материнское есть?

С трудом поднимаюсь на ноги. Чувствую, как трясется все тело. Закрываю нос и рот полотенцем. Подхожу к еще дымящемуся трупу. Заглядываю внутрь дыры в животе.

Жуть!

Но кое-что мне все-таки надо сделать. Если у нас дома обнаружат труп — конечно, ничего хорошего. Но если в трупе найдут топливный кристалл — вот здесь уже точно пиши пропало. Потому, зажмурившись, засовываю руку в горячие внутренности несостоявшегося насильника. Брезгливо достаю кристалл, после чего бегу к бочке с талой водой. Тщательно мою кристалл. Не хочу прикасаться, зная, что на нем кишки этого урода.

Не сразу обращаю внимание на мать, которая, словно завороженная, не спускает изумленных глаз с кристалла в моей руке. Плевать. Пусть видит. Все равно никто не поверит пьянчужке Акрабе, вечно сочиняющей небылицы про Руар, в то, что ее дочь может спокойно прикасаться к топливным кристаллам. А с учетом наличия в нашем доме трупа ее постоянного клиента — раскрывать на людях рот Акрабе и совсем невыгодно. Если она, конечно, сама не хочет провести остаток жизни в Дэбэре.