Легион. Освобождение - Алексей Живой Страница 13

— Сюда может подойти афинский флот? — озадачился Чайка, не ожидавший, что это сухопутное столкновение перерастет и в широкомасштабную войну на море.

— Пока не ясно, — ухмыльнулся Филипп, распрямив спину, — купленные мною политики разжигают спор в афинском совете, пытаясь убедить остальных, что дружить со мной намного выгоднее, чем воевать. Возможно, флот останется на месте. Но гарантировать этого пока не могу.

Вновь склонившись над картой, царь резко провел рукой по ней от точки, обозначавшей Страт, через половину территорию Этолии, вдоль большого озера, и остановил свой указующий перст у надписи «Ферм».

— Время терять нельзя, — объявил царь, обводя взглядом своих военачальников, — у Агелая сейчас не больше пятнадцати тысяч пехоты, разделенной на две неравные части. Одна, около пяти тысяч пехотинцев, рассредоточена неподалеку за рекой Ахелой, чтобы сдержать нас в случае наступления и дать возможность основной армии подготовиться. Главная армия находится здесь, у озера, на подходе к столице, прикрывая направление основного удара по равнине. Пока этолийский стратег не собрал большого подкрепления, мы ударим внезапно. С прибытием Чайки у нас насчитывается почти тридцать тысяч человек, не считая флота. Этого вполне хватит, чтобы уничтожить противника и не дать ему отойти в горы.

«Столько же у тебя было и раньше, — невольно поймал себя на мысли Федор, — пока ты один их пытался утихомирить».

Филипп расправил плечи и посмотрел на своих военачальников сверху вниз, словно ожидая восхищенных возгласов.

— Мы выступим завтра, — продолжил он, — форсируем Ахелой и разобьем передовой отряд этолийцев.

Услышав о сроках наступления, Федор едва не крякнул.

— Но моя армия еще не готова, — слабо возразил он, — понадобится как минимум три дня, чтобы прибыли оставшиеся солдаты из Италии и время, чтобы добраться сюда. Дорога, по которой мы добирались, непригодна для быстрой переброски армии и артиллерии. Это может занять еще несколько дней.

— Именно на это я и сделал расчет, — самодовольно ухмыльнулся Филипп, снисходительно поглядывая на посланца Ганнибала.

Федор в недоумением воззрился на полководца, ожидая продолжения.

— Их разведчики знают о твоем появлении и уверены в том, что я буду ждать полного соединения с твоей армией, а до тех пор не тронусь в путь, — тоном победителя объявил Филипп, — Агелаю эта мысль понравится, ему же нужно время собрать ополчение.

Царь македонцев пришел в такой восторг от своей мысли, что даже отдалился от стола с картой и сделал несколько шагов вдоль него, погрузившись в предвкушение скорой победы.

— Мой удар будет внезапным. Мы пробьем заслон этолийцев и начнем терзать армию Агелая, не вступая в генеральное сражение. Хотя и постоянно давая понять, что готовы к нему. Уверен, Агелай постарается уклониться от него и будет отступать до самой столицы.

— А если он все же пойдет на это сражение? — вставил слово Чайка.

Македонский царь отмахнулся от этих слов, как от неуместных, и продолжал развивать свою мысль.

— Это внезапное наступление даст возможность мне захватить все земли вплоть до побережья. А когда мы окажемся неподалеку от Ферма, где будут сосредоточены основные силы этолийцев, твоя армия успеет подойти незамеченной, оказавшись в тылу у Агелая.

Видимо уловив выражение крайнего недоумения на лице — Федор никак не мог себе представить, как именно можно подобраться незамеченным к городу, вокруг которого находятся войска, — Филипп разъяснил.

— Для этого ты пойдешь скрытно, другим путем. Демофонт укажет тебе перевалы, через которые вы сможете быстро преодолеть горы и зайти Агелаю в тыл.

Услышав, что из лагеря есть более удобный путь, чем та убогая тропинка, по которой они пробирались на встречу с македонским царем, Федор немного повеселел. До этого он с трудом представлял, как ему переправить по ней целую армию и артиллерию в сжатые сроки. Каждый поворот этой дороги предоставлял противнику отличную возможность для засады. «Впрочем, что это я, — пожурил сам себя Федор, вспомнив собственный боевой опыт, — я же прошел с Ганнибалом через Альпы, что я теперь сам что ли армию не проведу через эти холмы? Конечно, проведу, учителя у меня были не из худших».

Вспомнив о делах давно минувших дней, Федор ненадолго утерял нить разговора, настолько яркими они были. Ведь тогда Федор Чайка был всего лишь одним из тысяч морпехов Карфагена, отправившихся в поход на Рим. «Много воды утекло, — усилием воли Федор заставил себя встряхнуться, — но пора и о настоящем подумать».

— Сколько у тебя слонов? — вывел его из задумчивости вопрос царя, внезапно сменившего тему.

— Что? — переспросил Федор, которого все сильнее клонило в сон, — а… десять.

— Десять африканских слонов, — повторил вслух Филипп, словно хотел насладиться каждым словом, — не много, но для одного хорошего удара хватит. Конницы у Агелая нет, однако слоны и сквозь пехоту протопчут мне дорожку.

Сказав это, македонский царь ухмыльнулся от собственной шутки.

— Кровавую дорожку. Этолийцы запомнят надолго, как идти против меня.

Он помолчал еще немного.

— Для усиления твоей армии, на которую будет возложена задача обходного маневра и удара в тыл, я придам тебе конницу под командой Демофонта, — сообщил Филипп, — полторы тысячи всадников. Этого будет достаточно, чтобы у тебя появился быстрый передовой отряд и возможность маневра в бою. Себе я оставлю еще две с половиной тысячи катафрактариев. Имея столько всадников, мы сможем постоянно терзать армию союза и, в конце концов, разорвать ее на части.

— Посланец Ганнибала привел с собой скифов, — вставил слово Демофонт, до той поры хранивший молчание.

«Ох, и любишь же ты их», — чуть не сказал вслух Федор, бросив косой взгляд на Демофонта и едва сдержавшись. Но Филипп, похоже, разделял мнение своего гиппарха [6].

— Ты привел скифов? — с удивлением переспросил Филипп, — разве царь Иллур уже здесь? Мне сообщали, что его войска лишь недавно покинули Истр, осадив Мессембрию и Апполонию.

— Нет, — отмахнулся Федор от такой перспективы, — царь Иллур все еще там, вероятно. Со мной лишь небольшой отряд его всадников, триста воинов.

И добавил со значением:

— Во главе которых стоит его кровный брат Алексей Ларин.

Филипп нахмурился еще больше, словно имя это было ему известно, но приятных воспоминаний не доставляло.

«Леха что, и этого знает? — не поверил своим глазам Федор, — вот ведь, действительно, везде поспел». Македонский царь ничего больше не говорил, а уточнять, так ли это на самом деле Федор не стал. Вместо этого, начальник экспедиционного корпуса постарался перевести разговор в другое русло.

— В моей армии одна пехота, — пояснил он, как бы извиняясь, — а эти триста воинов все-таки добавят мне быстроты и возможности для маневра. Кому, как не македонцам, знать, что такое конница.