Легион. Освобождение - Алексей Живой Страница 12

Он обвел взглядом присутствующих и произнес, отдавая первый приказ своему новому подчиненному.

— После того, как отгонишь флот этолийцев от Патр, твой флот должен совершить ответный набег на побережье Этолии. И еще лучше, также высадить десант и осадить какой-нибудь город. Например, Навпакт.

— У Навпакта сосредоточены главные морские силы этолийцев, — ответил медленно ахеец.

Филопемен, впервые видевший Чайку, слегка напрягся, когда тот повел себя перед Филиппом как главнокомандующий. И Федор, поняв это, осекся на полуслове. Хотя такая договоренность имелась между Филиппом и Ганнибалом, но здесь, на совете, озвучена она еще не была. Чайка поднял вопросительный взгляд на царя македонцев, скользнув взглядом и по лицам его военачальников, которым также не пришлась по нраву излишняя самостоятельность гостя. Впрочем, царь, казалось, этого не заметил.

— С этого дня Филопемен, весь твой флот в распоряжении Федора Чайки, — объявил во всеуслышание Филипп, и добавил, с явным удовольствием, — а обе ваши армии в моем. Так что перейдем к обсуждению наступления.

— Сколько дней может занять это сражение? — все же осмелился продолжить разговор с ахейским стратегом Федор.

— Думаю дня три, не больше, — нехотя ответил грек, — этолийцы пришли не воевать, а грабить, как всегда. Когда они получат отпор, то долго не задержатся.

Федор удовлетворенно кивнул.

— После победы приведешь свой флот обратно к берегам Акарнании, — взял наконец в свои руки главенство в разговоре царь македонцев, в голосе которого впервые звякнул металл, — если не получишь до той поры новых приказов. Потом и решим, как быть дальше на море. А сейчас нам нужно обсудить, как разбить армию этого проклятого Агелая, который не дает мне покоя уже так долго.

Федор посмотрел на карту, нашел на ней цель своего путешествия — город Ферм, располагавшийся не так уж далеко от того места, где он сейчас находился и уточнил диспозицию.

— Сколько людей у этолийского стратега?

Прежде чем ответить, царь македонцев сделал царственный жест в сторону Филопемена и произнес:

— Ты можешь идти.

Поклонившись царю македонцев, Филопемен смерил на прощанье Чайку пристальным взглядом и вышел. «Послал бог подчиненного, — подумал при этом Федор, — сам стратег и командовать хочет. Но ничего не попишешь, друг Филопемен, придется повоевать не только во славу Греции, но и во славу Карфагена».

Филипп между тем уже вещал о новом наступлении и том клубке проблем, в который сплелись отношения в Греции между союзами и отдельными полисами. О политике Федор слушал вполуха, лишь кивая головой, — слишком устал он за день, да и донесений уже начитался, был в курсе, — но когда дело дошло до выступления войск «проснулся».

До вторжения Филиппа в Эпир и Акарнанию силы этолийского союза, разбросанные по всей территории, насчитывали около двадцати пяти тысяч пехоты и сорока двух кораблей в коринфском заливе, не считая гарнизонов нескольких городов. Конницы у них, в отличие от македонцев, было немного, а ту, что была — меньше тысячи человек на весь союз, — Филипп высмеял. Однако Федор позволил себе усомниться в этих словах. Из донесений своих шпионов он знал о том, что мастерство этолийской конницы признавалось как в самой Греции, так и за ее пределами. Этолийские конные наемники служили даже в Египте. Но «ставить на вид» македонскому царю он не стал. Опасное это дело. В одном Филипп был прав, как бы ни были хороши этолийские всадники, их было мало. Большинство же эллинов вообще не признавали конницы, а зря.

А вот насчет порядков, царивших в пехотных частях, данные Филиппа и Чайки почти совпадали. Этолийцы, хоть и были неробкого десятка, выведенные в боях правила греческого военного искусства признавать не хотели. Доходило до того, что они не желали даже строить перед боем настоящую пехотную фалангу, не говоря уже о том, чтобы укреплять походные лагеря, выставлять дозоры и вообще подчиняться какой-либо дисциплине. Ну а если этолийцам представлялся случай заняться мародерством, то они его ни за что не упускали, наплевав зачастую даже на военные действия. В общем, в армии этолийского союза царил разброд и шатание. Федор только диву давался, как этот Агелай умудрялся держать в узде такую армию и еще выигрывать сражения. Просто батька Махно, не иначе. Филипп старался уверить Чайку, что разбить такую рыхлую армию не составит труда. Однако Федор не слишком в это верил. Парадоксов на земле немало. При такой убогой военной организации союз жил уже больше сотни лет и прожил бы еще столько же, не случись на его пути Федора Чайки. Теперь же, раз их пути пересеклись, Федор за будущее этолян не ручался. Были на его пути враги и покруче. Были да сгинули.

После нескольких сражений этолийцев с македонцами Филиппа, в строю их армии осталось не более пятнадцати тысяч. Но и македонцы понесли большие потери. Стратег союза Агелай оказался не так уж плох и отправил на встречу с богами больше семи тысяч македонцев, охладив их пыл. Захватив побережье реки Ахелой и проведя еще несколько стычек, в основном в горных районах страны, царь счел за благо отступить до подхода подкреплений союзников.

Легкой победы у Филиппа не получилось, до осады городов дело не дошло, но теперь он горел желанием одним мощным ударом пробить брешь в обороне этолийцев на главном направлении, совершить марш-бросок и захватить Ферм, столицу союза, считая, что после этого союз перестанет существовать. У Федора этот план вызывал некоторые вопросы, поскольку кроме Этолии, самого большого полиса, в него входили и многие другие. При необходимости каждый мог выставить дополнительное ополчение, хотя, конечно, по отдельности они не смогли бы противостоять объединенному натиску армии союзников под командой Филиппа. Но кроме армии, были и вопросы другого плана. В Этолийский союз, например, входила Фокида с общегреческим святилищем в Дельфах, уже лет семьдесят находившимся под защитой и управлением этолийцев. Нападение македонцев на святыни вряд ли усилит дружеские отношения к их царю со стороны остальных эллинов, с которыми он пытался заигрывать. Впрочем, Филипп не вчера родился и отлично знал об этом. Подумав, Чайка решил, что македонский царь вряд ли пойдет на их разграбление, даже если ему придется захватить Дельфы силой. Насколько Федор понимал своих союзников, эта война только начиналась. А где она закончится, каждый из союзников представлял по-своему. Так или иначе, начать предстояло с Этолии, у западных границ которой они сейчас находились.

— Пользуясь временным затишьем, Агелай сейчас спешно проводит набор среди народов, что живут на дальнем краю территории союза, — в тон его мыслям вещал Филипп, водя по карте рукой, — локры озольские, часть акарнанов, амфилохи, доряне, энианы, малияне и этейцы, — все они уже давно называют себя этолянами и живут по указаниям синедриона.

Филипп посмотрел в глаза Федору, сделал паузу и продолжал.

— Их синедрион уже давно принял решение о войне и мира не просит. Зато, узнав о скором подходе войск Ганнибала из Италии, активно ищет союзников на стороне. Мне доносят шпионы, что они почти договорились с Афинами о помощи.