Русич. Кольцо зла - Андрей Посняков Страница 13

В эту же пору случилось так, что великий князь Василий рассорился с тестем своим великим князем Витовтом…

«Русские летописи XI–XVI веков»:

Сказание о нашествии Едигея

…гильза! Да-да, самая настоящая гильза под пистолетный патрон.

Раничев поднес гильзу к носу – пахло порохом. Свежая, недавно стреляли. Значит, вот оно как? Значит. Никакой это не арбалет… значит…

Иван озабоченно вздохнул. Так вот, оказывается, что имела в виду ведьма, когда предупреждала о том, что не закрылась какая-то дыра. Дыра во времени! Через которую проник кто-то очень и очень опасный… вернее – опасные. Судя по гильзе, проникли из двадцатого века. И грабят теперь обозы, и устраивают засады на торговых трактах – да их тут, выходит, целая банда!

– Его застрелили из арбалета? – Хвостин оторвался от осмотра Гриши. – Где же стрела?

– Наверное, там, – Раничев махнул рукою.

– Странный амулет, – подойдя ближе, советник посмотрел на гильзу, понюхал. – Пахнет зельем. Тем, что используют в тюфяках и ручницах. – Что скажешь?

– Думаю, лиходеи уже давно скрылись, дошли до реки, и…

– Верно, – Хвостин кивнул и задумался. – Однако не совсем понятно – зачем они убили отроков, ведь никаких богатств у ребят не было?

– Может быть, они просто-напросто узнали кого-нибудь?

– Может быть, – задумчиво отозвался советник. – Очень даже может быть. Я тоже предполагал, что за всеми ловкими нападениями стоит кто-то из местных. Может быть, даже кто-нибудь из твоих крестьян!

– Или – из монастыря, из бывшей усадьбы покойного боярина Ксенофонта, из Угрюмова, в конце-концов – парни там не раз бывали! – взорвался Иван. – Что толку теперь гадать? К сожалению, трупы мы не вынесем. Придется хоронить здесь.

– Я знаю молитвы, – Хвостин неожиданно улыбнулся. – Вели копать могилы – прочту.

Раничев хотел было ответить, что и сам знает молитвы, и что дело вовсе не в них, а в том, что по здешней земле, где-то совсем рядом, еще бродят убившие парней нелюди, которых нужно как можно скорей отыскать, и… Впрочем, и сановный гость наверняка думал сейчас то же самое – да ведь за тем и приехал.

Отроков схоронили на берегу, в двух небольших могилах. Воткнули в холмики вырубленные из деревьев кресты, Хвостин, как и обещал, прочел молитвы. Помолчали. Евдоким, не стыдясь, плакал – жалко племянников, да и у Проньки глаза были на мокром месте. Раничев покачал головой – да, парней жалко, однако их уже не вернешь, и нужно думать об остальных – а ну, как и за их головами явятся неведомые тати? Тати из далекого будущего. Следовало как можно скорее прикрыть открывшуюся дыру – да-да, дыру, иначе откуда гильза? Да и его сыновьям – Иван посмурнел – если верить ведьме, остался всего лишь год жизни. Всего лишь год… Однако нужно искать Хасана ад-Рушдия – тормошить купцов, может быть, даже ехать в Самарканд. Нужно! Может быть, привлечь к этому делу Хвостина? Или не стоит?

Обратный путь проделали молча. Почти не разговаривали, не шутили и, кажется, достигли реки куда как быстрее, нежели шли от нее к озеру. Отвязав челнок, переправились – на холме ждали телеги и кони.

– Ну? – поклонившись, мальчишки-возницы пристали с расспросами к Проньке. – Неужто так и не нашли наших?

– Как не нашли? – мрачно усмехнулся тот. – Нашли. Уже и схоронили.

– Как «схоронили»?

– Да так.

Притихнув, юные возницы быстро затянули подпруги, уселись – и вся процессия покатила в обратный путь. Вечерело. Звенело злобное комарье. Оранжево-золотистое солнце неспешно опускалось в реку.

В столицу княжества, город Переяславль-Рязанский, Раничев добрался вместе со свитой Хвостина. Не один, конечно, ехал – как и было велено, прихватил с собой дюжину «воинских» отроков – здоровенных молодцов под руководством Лукъяна. Молодые воины, хоть пока и не имели коней – дорого – зато носили не самую плохую кольчужку, а кое-кто – и панцирь. У каждого в руке – рогатина, сабля у пояса, за спиной саадак с луком и стрелами, на голове шеломы железный – пойди-ка, подступись, супостат-ворог! Живо получишь от ворот поворот, повезет еще, ежели жив останешься. Иван радовался, глядя, как бодро шагают его «молодцы», не зря испоместил того же Лукъяна землицей на выселках – хоть и маловато там оброчников, да все ж лично ему, Лукъяну-вою, оброк теперь платят, жить можно молодому парню, да и жениться давно бы пора.

– Эй, Лукъяне, – придержав коня, обернулся Раничев. – Чего не женишься-то?

Лукъян – высокий, светлобородый, плечистый (не то что в прежние годы – подросток-воробышек) – подъехал к Ивану, улыбнулся:

– Не на ком пока, Иване Петрович!

– Как это – не на ком? – удивился Иван. – Что, в Угрюмове, аль у нас в деревнях красны девки повывелись?

– Да девки-то есть, – Лукъян понизил голос. – Только видишь ли, мой господине, язм теперь вроде как дворянин при тебе, так?

– Ну, так. Что же, я тебе жениться запрещаю?

– А раз дворянин, – продолжил парень, – так и жениться должен соответственно, чтоб чести ни своей, ни твоей не порушить! На крестьянках – никак, на посадских – тоже. Вот, может, при дворе князя Федора отыщу какого-нибудь служилого человека дочь.

– А твой шевалье полностью прав, – закивал внимательно прислушивающийся к беседе Хвостин. – Так и сделай, Лукъян – у княжеских служилых людей девиц на выданье много. Только вот, всякая ли поедет в твою деревню?

– Поедет, – Лукъян усмехнулся. – У меня там не изба – хоромы.

– Да и сват надежный имеется, – Раничев со смехом похлопал себя по груди. – Эх, и погуляем на свадьбе!

Так, за разговорами, и не заметили, как за холмом засеребрилась Ока, а там и показался город – с высокими башнями, с мощными деревянными стенами на крутом валу, с пристанью, у которой покачивались десятки торговых судов. Приехали… Почти – ну, верст пять осталось, уже слышно было, как заблаговестили колокола в храмах, а Хвостин покачал головой: