Четыре мертвые королевы - Астрид Шольте Страница 12

– Говорю же, у меня его нет.

– Даю тебе десять секунд.

– Это правда.

Он развернул меня и заглянул мне в лицо.

– Тогда где же он? Почему его не было на аукционе?

– Убери дестабилизатор и узнаешь.

Он внимательно посмотрел на меня и опустил оружие.

– Ладно, идет. Отведи меня туда, где он хранится.

– Стой тут, а я узнаю, когда его выставят на продажу.

– Нет, мы так не договаривались.

Ха! Ну конечно же! Для эонийца обещание сродни клятве на крови. Используем его нравственные принципы против него самого.

– Поверь, с Макелем тебе лучше не встречаться, – сказала я, заправляя волосы за ухо. – Он с тебя шкуру сдерет. Я разузнаю, когда чипы выставят на продажу, и ты сможешь за них побороться.

Он посмотрел на меня ничего не выражающим взглядом.

– Ты хочешь, чтобы я выкупил то, что ты у меня украла?

– Так уж тут все устроено, – пожала плечами я.

– В Эонии все устроено по-другому.

– Ты не в Эонии, – сказала я, невинно хлопая ресницами.

– Футляр с чипами принадлежит мне. Моему работодателю.

Он поправил приборчик, закрепленный у него за ухом. Это была коммуникационная линия, позволяющая общаться на расстоянии. Еще одно эонийское чудо техники.

– А теперь он принадлежит мне, – кротко улыбнулась я.

– Ты, похоже, не понимаешь меня.

Нет, это он меня не понимал. Предателей Макель не жаловал. Иногда даже за мелкие провинности выгонял взашей. Если он меня вышвырнет, домой я вернуться уже не смогу. Пусть уж лучше на меня злится гонец, чем Макель. И все же за внешним спокойствием эонийца сквозила легкая паника.

– Мне жаль, что так вышло, – сказала я, хотя, если честно, мне было все равно. – Мне велели тебя обчистить, вот и все. Теперь чипы у Макеля, и единственный способ вернуть их – это выиграть аукцион.

Гонец отпустил меня – должно быть, понял, что я говорю правду.

– Если я не доставлю футляр с чипами, – тихо сказал он, уставившись на заплесневелые половицы, – меня уволят. – Он поднял опушенные черными ресницами глаза и так на меня посмотрел, что по спине побежали мурашки. – А если я останусь без работы, мой день смерти перенесут на более ранний срок.

День смерти?

Заметив мое замешательство, он пояснил:

– Считай, что я труп. Прошу, помоги мне. Я отдам за чипы что угодно.

Я окинула взглядом Аукционный Дом. Пол был усыпан обертками и заплеван табачной жвачкой, а по залам сновали дворняги, вынюхивая еду. Они ссали и гадили повсюду, и эти миазмы смешивались с пропитавшим весь дом запахом гнили и немытых тел. Без Макеля с его фокусами и мишурой Аукционный Дом представал в своем истинном виде, и все же это были родные пенаты.

– Очень жаль. – На этот раз я говорила искренне. – А что на чипах?

Дом Согласия был единственным местом, где под одной крышей собирались эонийцы, торианцы, архейцы и луды, а значит, на чипах было какое-то ценное воспоминание. Может, оно принадлежало кому-то из обитателей дворца?

– Меня не посвящали в подробности, да это и не важно, – сказал он. – Мне просто нужно их вернуть.

– Хорошо.

Я огляделась в поисках кого-нибудь из наших, но все ушли провожать победителей аукциона. Все, кроме меня.

– Хорошо, – повторила я. – Я схожу за футляром, а ты жди здесь.

– Нет, я пойду с тобой. – Он нажал на кнопку на переговорном устройстве и сообщил человеку на другом конце линии: – Скоро они будут у меня. – Эонийцы, как известно, истерик не закатывают, но его собеседник, похоже, был вне себя от ярости. Гонец молча выслушал его, а потом встретился со мной взглядом и произнес: – Доставлю завтра утром первым делом. – Затем он еще раз нажал на кнопку, и приглушенный голос на том конце затих.

Размечтался! У меня и в мыслях не было красть для него футляр. Я просто хотела отвязаться от него и найти Макеля – уж он-то во всем разберется.

– Говорю же, это плохая затея. Стой тут, а я принесу твои чипы. – Я сдобрила вранье своей самой очаровательной улыбкой. – Честное слово!

– Я тебе не верю, – сказал он, и я его не винила.

– Если Макель увидит тебя, то сразу поймет, зачем ты пришел. – Я многозначительно посмотрела на его наряд. – Может, толпу тебе и удалось обмануть, но его ты не проведешь.

Он смерил меня долгим взглядом и сказал:

– Только быстрее.

И почему меня вечно все торопят?

Кабинет Макеля пустовал, но я знала, что он где-то поблизости.

Краденое добро он хранил за картиной лудского мастера – городским пейзажем с лабиринтом каналов и мостов, – которую мистер Делор украл в начале своей воровской карьеры. Мы с ребятами знали, что за картиной сейф, но лазить туда не осмеливались.

Я плюхнулась в кресло Макеля и стала ждать. Отсюда гавань выглядела иначе. Красиво. Корабельные фонари сияли в черной воде, как звезды в ночном небе, и, если не обращать внимания на запах, можно было представить, что перед тобой простираются созвездия. Макель был властелином этого ночного мира, но в его владения могла в любой момент вторгнуться торианская королева.

– Что ты делаешь?

Я подпрыгнула на месте и обернулась. В дверях стоял гонец.

– Я же просила тебя никуда не ходить! – выдавила я, переводя дыхание. Обычно никому не удавалось застать меня врасплох.

– Ты нашла чипы?

– Устала. Решила передохнуть. – С этими словами я закинула ноги на стол.

Он подошел поближе и наставил на меня дестабилизатор.

– Хватит тянуть время.

Именно этим я и собиралась заниматься до прихода Макеля с подручными, и у меня бы все получилось, не взгляни я ненароком на лудский пейзаж.

Гонец проследил за моим взглядом и подошел к картине. Пробежав пальцами по широким мазкам, он снял ее со стены.

– Интересно, – сказала я, разглядывая голую кирпичную стену, – куда же подевался этот футляр? – Я старалась не слишком злорадствовать.

– Это эонийский сейф, – сказал гонец. Он дотронулся до стены, и кирпичи засверкали, словно отражая неизвестно откуда падающий свет.

Когда это Макель успел обзавестись эонийским сейфом? И зачем? Наверняка это как-то связано с чипами. Какое же там должно быть воспоминание, если он так над ними трясется?

– Открывай, – потребовал гонец, кивая на сейф.

Я положила руку на стену, и кирпичи снова засверкали.

– Как я, по-твоему, должна это открыть?

– Открывай, и я тебя не трону, – раздраженно вздохнул он.