Город Лестниц - Роберт Джексон Беннетт Страница 12

«Экстренное средство связи» искажает голос, но даже так чувствуется, какой он низкий и хриплый. Прокуренный.

– Вы бы предпочли, чтобы я к нему не прибегала?

– Ты так редко используешь выданные тебе средства… – говорит женщина, поднимается и подходит к стеклу, – …по назначению.

– Вы правы. Потому что ситуация… не экстренная, – признает Шара. – Я хотела бы сообщить, что я… в общем, в Мирграде нужно кое-что сделать. По линии оперативной работы.

Женщина в зеркале стекла улыбается. Несмотря на возраст, она все еще удивительно красива: локоны цвета воронова крыла рассыпаны по плечам, и только в падающей на лоб пряди видна седина. Хотя в ее годы многие женщины перестают следить за фигурой, дама в зеркале выглядит превосходно: все изгибы на месте, и это такие изгибы, которых у Шары нет и не будет. Но секрет обаяния тетушки Виньи не в красоте. Нет, все дело в глазах – они у нее большие, широко расставленные, темно-карие. И смотрит тетушка Винья так, словно бы припоминает события долгой и бурной жизни. Жизни, которой можно до смерти позавидовать.

– Ну какая же это оперативная работа? – усмехается Винья. – Обычное дипломатическое поручение.

Шара с облегчением вздыхает – про себя:

– Как вы узнали?

– Документы на имя Тивани, – отвечает Винья. – Они у тебя много лет без дела лежали. Я обычно замечаю такие вещи. Когда кто-нибудь, скажем так, утаскивает с фуршета в рукаве пару печенюшек. А потом это имя всплывает в ночь, когда приходят известия о судьбе бедняги Ефрема. Я верно поняла, чем ты там занимаешься?

«Зря я это сделала, – проносится в голове у Шары. – Я слишком устала для этого разговора».

– Шара, что на тебя нашло? – Голос тетушки звучит мягко и успокаивающе. – Ты же прекрасно знаешь, что я бы ни за что не разрешила тебе ехать.

– А почему нет? Остальные оперативники не успели бы прибыть так быстро. Я – самая подходящая кандидатура, чтобы вести расследование.

– Нет. Не самая. Потому что ты лично в нем заинтересована. Тебя с Ефремом связывают личные отношения. Для тебя найдутся другие дела. И да, ты обязана была уведомить меня, прежде чем ехать.

– Осмелюсь попросить вас проверить почту, – чеканит Шара.

Тень раздражения омрачает лицо Виньи. Она подходит к двери, опускает руку в щель почтового ящика и перебирает накопившуюся стопку депеш. И вытаскивает бумажный листок.

– Прибыло четыре часа назад, – говорит она. – Очень вовремя.

– Именно. Итак, – кивает сама себе Шара. – Все формальности соблюдены. Я не нарушила ни одной директивы. Я – самый старший по званию оперативник. И я прекрасно разбираюсь в материале. Лучше, чем я, историю Мирграда не знает никто.

– О да, – соглашается Винья. И снова подходит к стеклу. – Ты прекрасно разбираешься в истории Континента. Пожалуй, нет в мире человека, который знал бы больше об их мертвых богах. Ефрем знал больше, но он умер.

Шара опускает взгляд.

– Прости, – вздыхает Винья. – Я причинила тебе боль. Но ты должна понять… мне довольно трудно выказывать сострадание подобно обычному человеку. Даже в этом случае.

– Я знаю, – отвечает Шара.

Семь с лишним лет назад тетушка Винья заступила на должность министра иностранных дел. Она всегда была мотором и сердцем Министерства и всегда держала в руке нити важнейших решений. Просто в какой-то момент настало время официально признать этот факт. Однако с тех пор, как она заняла руководящий пост, полномочия Министерства расширились, а сферы ответственности распространились… практически на все. Теперь Министерство присматривает и за торговлей, и за промышленностью, и за политическими партиями. Даже проблемами окружающей среды занимается. И теперь всякий раз, когда Шара оказывается рядом с Сайпуром – а это случается нечасто, – до нее доходят слухи, что Винья Комайд, матриарх знаменитой семьи Комайд, не просто большая шишка, а одна из самых больших шишек в галадешском политикуме, – так вот люди поговаривают, что она не прочь занять кресло премьер-министра. При самой мысли об этом Шара волнуется и трепещет: а вдруг, если тетя займет высшую должность в Сайпуре – да что там в Сайпуре, в мире! – она сможет наконец-то вернуться домой… Но что это будет за дом?..

– Если бы не ты обучала Ефрема, – говорит Винья, – если бы не ты вела его, не ты тестировала – а ведь ты сама вызвалась и проводила с ним так много времени… ты же сама все понимаешь, дочка. Если бы не это, я бы мигом тебя вызвала… Но кураторам нельзя заниматься делами, связанными со смертью их оперативников. Ты это тоже знаешь.

– Я не была его куратором. Я его только обучала.

– Согласна. Но и ты согласись: за тобой числится один серьезный проступок. Безответственное поведение, и причиной стала как раз личная заинтересованность.

Шара горько вздыхает:

– Я просто поверить не могу, что мы говорим об этой… истории. Сколько можно?

– Не мы, а я говорю. А ты отказываешься слушать. А в политических кругах мне эту историю припоминают до сих пор – всякий раз, когда я заговариваю о расширении финансирования.

– Это случилось семнадцать лет назад?

– Шестнадцать. Уж я-то знаю. У избирателей короткая память. А у политиков – очень долгая.

– Но после того, как я уехала, разве я доставляла хоть какие-нибудь неприятности? Ни одного скандала, ни одного нарекания. Вы же знаете меня, тетушка. Я прекрасный работник.

– Нет, сокровище мое, я не стану этого отрицать…

И Винья со вздохом замолкает. И глубоко задумывается.

Шара сидит с бесстрастным лицом, на котором, она надеется, невозможно ничего прочесть. Сидит и быстро перебирает в памяти свои реплики – что она успела сказать за эти пять минут. Беседа развивалась совсем не так, как она предполагала: Шара ждала, что тетя ее сурово отчитает, поскольку все выглядит так, словно она ненароком вмешалась в какую-то глубоко секретную и весьма опасную операцию, участником которой, судя по всему, был Панъюй. Но пока тетушка Винья не подает виду и говорит о Панъюе словно тот обычный историк, которому дали поручение по дипломатической линии… «Что значит: либо она не в курсе, – думает Шара, – либо не хочет, чтобы я знала, что она в курсе».

Потому-то Шара сидит и молчит. Если сидеть, молчать и смотреть, можно очень многое узнать – несмотря на все попытки собеседника скрыть истину. Винья, конечно, ее тетя. Но не бывает такого, чтоб начальник и находящийся у него в подчинении оперативный работник не ощущали себя в каком-то смысле соперниками.

– Что ж, – говорит наконец Винья. – Что ж. Раз так, излагай. Что там сейчас за ситуация?

Интересно дело оборачивается. Ну ладно.

– Люди живут очень бедно. Они недовольны. И будет изрядным преуменьшением сказать, что ГД Труни не слишком хорошо руководил посольством.

– Труни?.. Господи ты боже мой, я и забыла, что они засунули его туда… Молодые девицы в поле зрения были?