Охота на героя - Владимир Аренев Страница 10

«Так что же я должен был совершить?»

И еще — откуда он знает это имя — «Одмассэн»? Он не стал прерывать девушку, чтобы не смутить ее окончательно, но имя-то, имя всколыхнуло в нем густой туман беспамятства!

Впрочем, это как раз было не самое страшное. Больше всего пугала неизвестность: что, если ему нужно спешить, что, если времени уже нет, а он до сих пор не сделал того, что должен. Создатель, а что, если он уже опоздал?!

7

Ко всему можно привыкнуть. Даже к миру.

Вот только процесс отвыкания проходит более или менее тяжело.

Иногда безрезультатно, если не считать результатом смерть.

Дрею последнее не грозило.

Он так никогда и не смог до конца отвыкнуть от Земли. Все порывался назвать эльфов людьми, все считал ткарны годами, все еще тайком пытался уверить себя, что это — сон. Всего лишь глупый сон длиною в несколько сотен лет.

Хотя конечно же, знал, что все не так и вокруг — всамделишный мир со всамделишными гномами, драконами и кентаврами — всеми теми, в кого с детства так хотелось верить. А потом, когда все это обрушилось на него — красками, звуками, образами, — мог только хлопать глазами да ругаться всякий раз, когда сталкивался с неземными чудесами. Впрочем, и чудес-то на Земле — раз, два и обчелся.

По крайней мере, именно так он думал до встречи с колдуном. Тогда Дрей еще не знал, что на Земле, прямо в его родном городе, может жить самый настоящий колдун. Так в один голос утверждали газеты и журналы страны: маги и волшебники суть персонажи народных сказок, а перевести их на реальную основу пытаются буржуазные мракобесы, которым от длительного «загнивания» нечем больше заняться. Воспитанный в подобном духе, он и подумать не мог, что…

Нда, повторяешься, старина. Интересно, а бессмертным полагается сходить с ума? Молчишь? Молчи. Ты бы лучше молчал тогда, когда полез к этому мерзавцу со своими предупреждениями.

Но опять-таки, не привыкший бить первым, да еще в спину… — оставалось только одно, и Дрей это «одно» сделал. А результаты… В конце концов, нет ничего такого, что нельзя было бы исправить. Или — как вариант — попытаться загладить чувство вины от содеянного.

Так о чем это мы? О привыкании к мирам…

Вот ведь что странно — сколько говорили, мол, поживет человек пару десятков лет в другой стране, и родина забывается, стирается из памяти, а тут ни черта подобного не происходит. Больше того, на все прочее наслаиваются и воспоминания из здешней твоей жизни. Этакий круто поперченный винегрет, от которого тебя начинает воротить — и с каждым днем все сильнее…

Твою бы образность, да в умелые руки — знатный бы вышел творец.

Впрочем, творцов покамест хватает. Один Создатель чего стоит. Или «стоил»? Вообще, куда умотал этот доморощенный демиург?! Между прочим, мир, который он изволил наваять, явно склонен к распаду благодаря инородным элементам, в него проникающим.

Дрей вспомнил о том, что он видел, пока странствовал по северу Ивла.

Например, деревья-хищники. Стоит такой дуб в чаще, ничем от окружающих растений не отличается, а потом — бац! — хватает тебя веткой за шиворот и тянет к громадному дуплу в центре шершавого ствола. А уж очутившись в дупле, оказываешься прямо внутри пищеварительного аппарата этого стоячего материала для растопки. И перевариваешься — медленно и со смаком.

Черный вздохнул: «Можно подумать, что я сейчас в лучшем положении».

Где-то в темном углу камеры знакомо зацокали коготки.

«Вернулись».

Крысы подбежали к его ногам. Одна подняла голову вверх, вглядываясь блестящими глазками с золотой радужкой в лицо Дрея, — будто здоровалась.

А потом присоединилась к пирующим товаркам.

Черный терпел. Он знал: насытившись, эти твари уберутся прочь — до следующего раза.

Вот Варн-то удивится, когда заметит, что крыс становится все больше!

8

Обойдя посты, проверив все, что только можно было вообще проверить, Одмассэн решил: нельзя обманывать себя бесконечно. Поэтому он и направился в пещере Кирры — к незнакомцу, так его взволновавшему.

Хозяйки, как и дочки, не было дома, только парень лежал на кровати, уставившись в огонь. Он повернулся на стук — сначала медленно, чуть раздраженно оттого, что прервали его размышления, но тут увидел Одинокого — и преобразился. Нервно откинул с лица длиннющие космы черных волос, недоверчиво приподнялся на кровати:

— Откуда я тебя..? — и замолчал. Потом сунул руку за пазуху, достал свой амулет и внимательно посмотрел на камень. Снова повернулся к вэйлорну: — Узнаешь?

— Нет, — медленно ответил тот. — Что-то знакомое, что-то… Но что?!

— Ты звал меня Вопрошающим, — сказал Ренкр. — И ты просил вернуться. Я вернулся. Но — Создатель! — сколько же времени у меня осталось?..

Камень в его руке холодно мерцал, отражая блики от огня.

Эта жизнь не для нас.

Слышишь, друг?!

Она сделана для других.

Я теперь это точно узнал!

В эту злую игру не входи, слышишь, друг, не входи!

Все вокруг шулера, присмотрись!

И они смеются в лицо.

Не играй в эту жизнь, не играй.

Отойди.

Ты в ней будешь слепцом.

И расклад не наш, только роль та, которой ты так хотел.

Но не стоит и начинать — нам заклеют рот, а слова переделают, переде…

Значит, все-таки ты решил?..

Бог с тобою — и я с тобой.

Ты хотел быть таким, ты жил, пусть и не отыскал покой.

Я твои подхвачу слова — уж поверь.

Я сыграю как надобно.

Вот еще б разобрать, где и зачем так сверчки чирикают жалобно…