Дракон (не) для принцессы - Татьяна Рябинина

— Глянь, Толян, какая телка!

На улице или в транспорте, в общем, в любом месте, где надо было быть начеку, Яна вставляла наушник только в одно ухо, чтобы ничего не смогло застать ее врасплох. По спине пробежал противный холодок. Черная пластиковая перегородка, отделявшая кабину водителя от салона, отражала пустой автобус — и два размытых силуэта на заднем сиденье.

Этих двоих парней, типичную ржевскую гопоту, она заметила еще на остановке на Суворовском. Они явно были хорошо на взводе, разговаривали громко, отвязно хохотали, цеплялись к девушкам. Пожилой мужчина сделал им замечание и тут же получил в ответ порцию отборной матерщины. Когда подошел автобус, Яна быстро проскользнула вперед и села спиной к салону, надеясь, что ее не заметят. Ехать предстояло почти до самого кольца, а потом идти до дома темными безлюдными переулками, мимо гаражей и заброшенных ангаров.

А ведь мелькнула же мысль остаться ночевать на работе. Спокойно все закончить, заказать пиццу, стряхнуть с дивана всякий хлам и офисную кошку Пиксель. Но нет, подвела страсть к душу, зубной щетке и чистому белью. Ну вот никак не могла Яна жить с нечищенными зубами и во вчерашних трусах, а держать в ящике стола аварийный запас так и не приучилась. Хотя авралы у них случались нередко.

В крохотной дизайнерской фирмочке на Пятой Советской Яна работала уже третий год — клепала на компьютере макеты всевозможной мелкой полиграфии, от визиток и флаеров до календарей и рекламных плакатов. С заказами у них было то пусто, то густо, но уж если густо, то так, что сидели, не разгибаясь. Впрочем, двое других дизайнеров в офисе задерживались редко и все горящие заказы скидывали на Яну, мотивируя тем, что у нее семеро по лавкам не плачут. К тому же она дважды в год уходила в учебный отпуск как студентка-заочница. Яна особо не возражала, хотя ночные возвращения в потемках ее здорово напрягали. Сама по себе дорога от центра до Ржевки отнимала минут пятьдесят, если без пробок, но вот последние пешие десять — это было не очень приятно.

Несмотря на поздний час, народу в автобусе сначала было прилично. Но стоило переехать Неву, на каждой остановке пассажиры уже только выходили. И в конце концов не осталось никого — одна Яна и гопники, которые разбуянились не на шутку. И даже кондуктора на них не было. Хотя что бы с ними смог поделать кондуктор?

Она еще надеялась, что обойдется, что не привяжутся, но после громкого возгласа о телке рассчитывать на это уже было сложно. Яна лихорадочно соображала, как поступить. Конечно, можно было доехать до кольца. Вряд ли бы к ней начали приставать прямо в автобусе, при водителе. В крайнем случае она начала бы кричать, может, он за нее и заступился бы. Но вот что дальше? Последний обратный автобус от кольца уже ушел. Только если пешком (ой, мама!) или такси вызывать, а денег кот наплакал.

Автобус подъезжал к ее остановке, парни поднялись с заднего сиденья, направляясь к ней. Водитель притормозил, открыл переднюю дверь, и Яна решилась. Быстро встала, махнула водителю «Подорожником» и выскочила. И уже даже с облегчением вздохнула, но тут увидела, как ее преследователи буквально выламывают дверь, не давая ей закрыться.

У нее еще была небольшая фора, но Яна застыла на месте, как испуганный суслик. В последнее время она неважно себя чувствовала: ее постоянно знобило, кружилась голова, ломило все тело, особенно суставы. Несмотря на хрупкое сложение, Яна на здоровье никогда не жаловалась (ну, за исключением одной деликатной области), к ней даже простуды почти никогда не липли. Подобное состояние было для нее редкостью. Видимо, поэтому и замерла от страха — вместо того чтобы бежать со всех ног.

Момент был упущен. Автобус уехал, вокруг — ни души. Хоть оборись, никто не поможет. Даже собачники уже не гуляли. Весь день моросил мелкий дождь, а к вечеру задул норд-ост, обрывая с деревьев последние листья. В такую погоду не то что хороший хозяин — хорошая собака хозяина на улицу не выгонит. А если выгонит, то сжалится и быстро позволит вернуться.

Парней Яна разглядеть успела. Лет по двадцать пять, хоть и не качки, но достаточно крепкие. Одеты в одинаковые черные куртки и потертые джинсы. Короткие стрижки, тупые пьяные рожи с мутными глазами. Но, к сожалению, не настолько пьяные, чтобы выпасть в нерастворимый осадок. Наоборот — настолько, чтобы и хотеть, и мочь, и ни черта не соображать.

Яна выросла в детском доме, и опыт драк у нее был богатым. Как с девчонками, так и с мальчишками. Все знали: с Ивановой лучше не связываться, она бешеная. Когда на Яну, как говорила воспитательница Раиса, находило, с ней не могли справиться даже те, кто были гораздо старше и сильнее. Это была холодная ярость, в которой было столько энергии, что, казалось, с ног могло сбить одной только темной волной. Но она прекрасно понимала, что с двумя пьяными мужиками ей не сладить. Да что там с двумя, даже и с одним. Никаким боевым единоборствам Яна, разумеется, не училась, а на одном бешенстве против силы, подогретой алкоголем, а может, и чем-нибудь еще покрепче, не попрешь.

Она развернулась и помчалась вдоль длинного дома, надеясь, что кто-нибудь появится. Какой-нибудь запоздалый прохожий. Быстрые шаги сзади сорвались в топот, догоняя. Яна резко свернула во двор, рассчитывая нырнуть в заросли кустов и затаиться в темноте, но не вышло — ее заметили.

— Серый, заходи с той стороны! — гнусаво скомандовал тот, кто по логике, должен был быть Толяном. — Гони ее за будку.

Яна поняла, что попала в ловушку. С одной стороны высокая ограда детского сада, с другой густые кусты, за которыми Серый. Сзади продирается Толян. Остается только вперед. В тупик, к трансформаторной будке и гаражам. Если только через ограду? Она вполне смогла бы подпрыгнуть, уцепиться за поперечину и подтянуться. Но дальше что — пузом на острые штыри?

Толян был уже почти за спиной, когда Яна рванулась сквозь заросли, как лось. С треском порвался рукав куртки, ветка прочертила на щеке ссадину, едва не задев глаз. Выскочив из кустов, Яна увидела темный силуэт впереди, почти у самой будки. Это был шанс — и она как настеганная побежала обратно к выходу на улицу. Парней неудача, похоже, только раззадорила, Толян проломился сквозь кусты, и теперь оба с гиканьем неслись за ней.

Ветка зацепилась за ремень сумки на плече и рывком ее сдернула. Яна машинально остановилась — в сумке паспорт, телефон, ключи, деньги. Наклонилась, подхватила сумку, но этой задержки оказалось достаточно. Резкий удар в спину — и она упала на колени. Сзади рывком подняли за куртку, еще один удар, в лицо, потом в живот. Перед глазами ярко вспыхнуло, и сразу же навалилась тяжелая, как ватное одеяло, темнота…

Очнулась Яна от резкой боли. Фонарь освещал тот самый закуток между трансформаторной будкой и гаражами, куда ее и собирались загнать. Разбитый нос и губа обильно сочились кровью, живот пылал огнем. Юбка была задрана, порванные колготки и трусы валялись рядом. Один из насильников держал ее за руки, прижимая к земле. Другой расстегнул джинсы и наклонился над ней, раздвинув коленом ноги.