Обнаженная для зверя - Ева Королева Страница 9

– Простите меня, я так больше не буду, – захлёбываясь горькими слезами, обещала им я.

– Надеюсь, – обнимая и целуя меня, сказала Нодди. – Ты нас очень испугала, мы ведь решили, что тебя похитил Аскгласс.

– Мы так испугались, – плача, говорила Тассо. – Мы ведь так тебя любим, а ты нас постоянно огорчаешь.

– Клянусь, больше я так делать не буду, – размазывая сопли по лицу, поклялась я.

С этого дня мы снова стали разговаривать. Благодаря этому мне стало легче, поддержка любимых сестёр была очень важна. Я зареклась нарушать правила и творить какие-либо глупости, решив, что оно того не стоит. То происшествие было самым ярким и запоминающимся за всю жизнь в монастыре. Повторяя изо дня в день одни и те же действия, продолжала жить скучной, серой жизнью. Высокие толстые стены давили на меня, решётки на окнах не давали даже полюбоваться пронзительно синим небом. Мне всё время казалось, словно мне не хватает воздуха и запертая в тесной клетке, желала выпорхнуть на свободу. К тому же не покидало странное ощущине, что за мной всё время следят. Но дав сёстрам обещание, не собиралась его нарушать. Поэтому повиновавшись местным порядкам, делал всё, что было велено.

Кроме сестёр я ни с кем не общалась, унылые и неулыбчивые воспитанницы меня раздражали, делая монастырь ещё более тоскливым местом. Да и сами девочки не особо хотели общаться со мной, даже редко переговариваясь между собой. Привыкшая дружить с мальчиками с самого детства, совсем не огорчалась сложившейся ситуации.

Ко всему прочему нас заставляли носить жёсткие корсеты, дабы сделать нашу осанку королевской, не позволяя сутулится и тем самым усложняя жизнь ещё больше. Кроме того нас учили петь, танцевать, играть на музыкальных инструментах и вести светскую беседу. Мы должны были уметь разговаривать с потенциальными женихами, обсуждая разные темы с умным видом, дабы создать видимость образованных особ. Из-за этого нам нужно было постоянно читать, чтобы пополнять словарный состав умными словами, которыми мы должны были умело пользоваться. Но я пребывала в твёрдой уверенности, что если девушка дура, то мудрёные словечки ей не помогут. Ещё нас учили правильно красится, делать грациозные реверансы и изящно обмахиваться веером. Так же нас обучали домоводству, дабы будущая жена была не только умной, но и могла умело вести хозяйство.

Но самым неприятным была черновая работа, которую нам доставалась в больших количествах. Нам приходилось стирать, помогать с готовкой на кухне, подметать и мыть полы. Так же нам частенько нужно было помогать в огороде, пропалывая сорняки, собирая вредителей и собирая урожай. Копаться в земле мне жутко не нравилось, куда больше было по душе работа в саду. В отличии от остальных девочек, я с огромным удовольствием взбиралась на самые высокие ветки и рвала вкусные фрукты. Будучи на большой высоте, да ещё надёжно скрытая густой листвой от всех остальных, наедалась сладкими плодами до отвала.

Но ещё мы получали элементарные знания по арифметике, географии, истории, мифологии и нескольких языках. Нам с Тассо и Нодди эти науки были совсем не чужды, отец, раз в неделю самостоятельно нас обучал. Вся наша семья была образованной и любила получать новые знания. Все остальные воспитанницы теперь не могли такие уроки, предпочитая драить грязный пол, а не скрипеть пером на уроке. Для меня же такие занятия были настоящей отдушиной и я с превеликим удовольствием слушала учителей. За эту мою черту преподаватели меня сильно любили, постоянно ставя в пример остальным девочкам. Учитель математики был очень удивлён, что у девочки может быть столь острый ум.

Я старалась выполнять всё, что от меня требовали и больше не нарываться на неприятности. Воспоминания о недавнем наказание от собственных сестёр было слишком свежо. С каждым днём тоска по дому усиливалась и остаться без их поддержки из-за какой-то глупой проделки вовсе не хотелось. Кроме того, я дала им обещание. Мы с Тассо и Нодди во время прогулок в саду садились в самом отдалённом уголке и подолгу говорили. Каждая из нас выплёскивала все свои эмоции, жалуясь на тоску по дому и родным. Чаще всего такие разговоры заканчивались слезами старших сестёр. Мне же удавалось не разреветься. Хотя, я, как и они, сильно скучала по маме с папой, няне и друзьям.

Был так же один человек, мысли о котором никогда не меня не покидали. Засыпая вечером в своей твёрдой, неуютной постели, думала о Нильсе и его поцелуе. Меня терзало то, что нам так и не удалось поговорить. А прежде, чем мне выпадет такая возможность, много чего может изменится. Парень из простой деревенской семьи и скорее всего вернувшись домой я узнаю, что он давно женат и у него уже есть дети. Думая о таком возможном повороте событий, не могла сдержать слёз и уткнувшись лицом в подушку рыдала до поздней ночи.

Шли дни, месяцы, годы. Известия из дома мы получали только через письма. По словам отца слуги Аскгласса больше в деревню не совались, видимо боялись гнева неизвестного мага, вставшего на защиту селян. Меня радовал тот факт, что своими действиями я смогла обеспечить людям безопасность на время своего отсутствия. Кроме того, письмо папы к верховным магам не остались без внимания и вроде бы были предприняты какие-то меры. Действительно всё было так или нет, неизвестно, но деревенских детей больше никто не пытался выкрасть.

К сожалению папа писал исключительно о делах семьи, обходя стороной моих друзей. Как я не пыталась выпытать информацию о том, как поживает Нильс, барон упорно игнорировал мои вопросы о товарищах и знакомых. Меня пугало, что он делал это намеренно, обходя стороной моего друга. Ведь то, что парень мне нравился, родители догадывались. От мысли, что Нильс уже женился, мне становилось дурно.

Спустя два года Тассо закончила обучение и покинула монастырь, вернувшись в отчий дом. Нодди долго рыдала, привыкнув жить с старшей сестрой бок о бок. Но через год уехала и она, я осталась одна в этом сером, ненавистном монастыре. Мне предстояло учится ещё два года и я с трудом представляла, как смогу их пережить. Лишившись поддержки сперва Тассо, а потом и Нодди, совсем пала духом. Превратившись в полупрозрачное привидение, проживала день за днём по привычке. Меня уже не радовали прогулки в саду и лазанье по деревьям. Безумно хотелось домой, я стала часто плакать. От моего бунтарского характера почти ничего не осталось, жизнь утратила былые краски.

Отсчитывая сперва месяца, а затем и дни, не могла поверить своему счастью. Когда мне исполнилось восемнадцать лет, меня вызвали в кабинет настоятельницы и приказали собирать вещи. Завтра за мной должен приехать отец и я вернусь домой. Едва сдерживаясь, чтобы не заорать от счастья, сделала реверанс и стремглав понеслась в общую спальню. Побросав нехитрые пожитки в чемодан, стала с нетерпением дожидаться следующего дня.