Омерта. Книга вторая - Лана Мейер Страница 8

Я говорил Антею, что мужчины не плачут, но на самом деле я встретил его в этом мире со слезами на глазах. У Ванессы были долгие роды, и я находился рядом, контролируя действия врачей от и до. Переживал, кусал губы, напоминал ей о дыхании…это было целую вечность назад, но я прекрасно помню, как я любил эту девушку. Первая любовь это что-то вечное, светлое, незабываемое и она всегда будет идеальной, молодой и прекрасной в моих воспоминаниях. Именно с ней и с Антеем я в последний раз был по-настоящему счастлив, а такое не забывается, не глушится даже сотнями греховных поступков, которые совершил после. Какой бы тьмой не была бы переполнена моя личность сейчас, воспоминания о времени, когда я нес ответственность за свою любимую, за сына, и за семью — это именно то, что помогло мне не превратиться в бесчеловечное чудовище окончательно, как это происходит со многими внутри cosa nostra.

— Папа, — просто произносит Антей, вздергивая одну бровь удивленно. Словно не верит в то, что он видит.

Словно я Призрак. Какая ирония…только не призрак оперы, а призрак отца.

Наверное, проходит секунд десять, но в моих мыслях пролетает целая жизнь, пока я смотрю в свои глаза на повзрослевшем лице сына. Ему уже больше десяти лет и за последний год он явно вырос, черты лица стали слегка более острыми, и я знаю, что к четырнадцати он почти догонит меня по росту, а время и мои гены подарят ему мужественные черты лица.

Звучит не скромно, но у нас с Ванессой получился классный парень, который разобьет немало женских сердец…и мне очень жаль, что сейчас я думаю о его внешнем виде, а не о том, каким он является человеком…ведь я не знаю каким, я не нахожусь рядом, не проживаю с ним каждый день.

Я почти не знаю человека, которого люблю больше всех во Вселенной, а он не знает меня.

У меня есть только бесценные воспоминания. Пришло время немного рассказать о Ванессе, потому что глаза сына, хоть и являются моим отражением, все равно остаются шрамом на сердце, который остался от утраты Несс.

Так вышло, что мы с Ванессой росли вместе в одном пространстве, в одном доме. Поэтому я был раздражен в разы сильнее, когда увидел Амелию в объятиях своего брата. Когда дети растут вместе в довольно закрытом доме и в рамках, это может привести к определенным последствиям. К счастью, мы с Несс никогда не приходились братом и сестрой. Ванесса была дочерью прислуги Анастейши, или как она просила её называть — Анастасии, которая на момент моего попадания в семью Морте, управляла хозяйством в доме уже около десяти лет. Анастасия бежала из Греции больше двадцати лет назад из-за серьезных проблем на родной земле, и судьба привела её особняк семьи Морте, где она родила Ванессу, а затем Бланку и Веронику. Им было три, когда умерла Несс. Сейчас им девять, и я помогаю им настолько, насколько это возможно.

Мы с Ванессой одного года рождения. Я не знаю, можно ли назвать нашу любовь красивой, яркой и интересной, но она определенно была настоящей. Ведь, несмотря на то, что в связи с образом жизни юного наследника клана я вел довольно разнузданный образ жизни и много взрослых и опытных женщин валялись в моих ногах, когда я ещё был достаточно юным парнем.

В шестнадцать лет мне хотелось трахать все, что движется.

Пробовать миллион аппетитных крошек, ставить рекорды и заниматься прочей ерундой, продиктованной бурлением гормонов. Да и нужно было как-то расслабляться во время обучения, заданий, которые вытачивали из меня дьявола во плоти, позволяя тьме и яду заражать кровь с космической скоростью.

А Несс…она другой была, не дешевой и легкодоступной куклой из борделя. И не подаренной Энтони на день рождения шлюшкой, хотя бывало и такое. Она была невидимкой в особняке, а я с малых лет любил разгадывать загадки, шарады и головоломки.

Три слова: она меня зацепила.

Скорее, Несс была молчаливой и загадочной девушкой, вечно читающей свои заумные сказки в библиотеке, где я и распаковал её в первый раз, застав девушку ночью за чтением довольно эротичного французского романчика. Стыдил и наказывал я её в ту ночь очень долго, а потом мы зажгли камин, растянулись на полу и просто говорили до самого утра. Обо всем. Хотя в основном говорила Ванесса: рассказывала о последних прочитанных ею книгах и фильмах, от которых я был далек, но с увлечением слушал её пересказы. Естественно, она была влюблена в меня все эти годы. Любой маленькой девочке нужна влюбленность, страдания, драма…а влюбляться больше особо было не в кого, ну не в Стефана же, правда? Несс сразу поняла, кто здесь «папочка».

Это она так сказала. Начиталась грязных романов малышка.

Мне действительно было с ней интересно, хорошо и очень, чертовски горячо, несмотря на то, что она была…такой обычной. В том плане, что уже в семнадцать лет я был чертовски искушен и избалован разными голодными и взрослыми дамами и шлюхами, на которых пробу ставить негде.

Я нуждался в чем-то нормальном. Как у всех. Ванесса была той девушкой, которую я мог бы встретить, если бы остался сыном фермера в нашем маленьком городке.

Ванесса была олицетворением всего, что я потерял в девять лет, когда маму изнасиловали и убили, а отца застрелили. И я любил её, свою мечту, параллельную реальность, которая не сбылась, не произошла.

Случилась другая, где я стал одним из главных членов преступного клана.

Прошло десять лет, и история повторилась с Мией. Хотя, я не скажу, что девушка Ди Карло будит во мне только светлые чувства. Наоборот, слишком противоречивые, чтобы я имел возможность их адекватно отслеживать.

Ванесса забеременела, а отец с детства твердил мне, что члены семьи Морте должны жениться и родить наследников. Прежде чем он сделал бы выбор за меня и предложил мне брак по расчету, я заявил о своем желании взять в жены Ванессу. Энтони отреагировал спокойно, да и новость о внуке его обрадовала. Он разрешил этот брак, хотя конечно не одобрял его в глубине души. Как бы там ни было, даже в омерте прописана важность семьи и ценностей рода.

Семья — это всегда дети, а когда эти дети мальчики, это будущее движение, рабочая сила клана. Все просто. Опять же, как в дикой природе.

Когда Антей родился, я ничего не понимал.

В восемнадцать никто не готов стать отцом, но когда я увидел, как бережно и в то же время очень крепко, Ванесса впервые прижимает его к груди и плачет навзрыд от счастья и радости, я искренне поверил в то, что мы справимся. Помню, как целовал её руку, находясь в беспамятстве, а потом и сам взял сына на руки…весь остальной мир превратился в туман, небытие, и на несколько долгих минут вся Вселенная сократилась до размеров недовольного и плачущего существа. Моего сына.

Я не знал, как его держать.

Боялся случайно поранить, взять не так за голову, ненароком её свернуть…я боялся даже дышать над Антеем, и совершенно не понимал, как подступиться к ребенку. Ванессе тоже было нелегко, но потом все знания пришли сами собой. Через полгода я даже научился менять подгузник одной рукой, потому что вторая была занята какой-нибудь нелепой погремушкой.