Безбашенный - Кира Шарм Страница 56

— Ты с ним была такой же? — рука на моей шее сжимается сильнее, а губы склоняются над лицом, обжигая меня своим дыханием.

— Такой, да, Мира?!

Мне должно быть страшно, жутко страшно, но почему-то я этого не чувствую. Только ловлю его рваное сбившееся дыхание. И голос, сорвавшийся на хрип.

— Сбрасывала одежду по первому щелчку пальцев? Ублажала в любой момент, когда ему хотелось? Да?

— Да! — выкрикиваю прямо ему в лицо, замахнувшись для пощечины.

Но мою руку он легко перехватывает, впиваясь мне в губы с такой жадностью, что меня начинает колотить.

Это не поцелуй. Это что-то совершенно другое. Его язык разбивает сопротивление моих губ, вбиваясь в самое горло.

Он будто пожирает меня, прикусывая губы до пьянящего вкуса крови. Наши зубы стучат, сбиваясь в какой-то безумно яростной борьбе.

И я сдаюсь. Просто не могу не сдаться. Каким бы он ни был, какие бы слова мне жестокие не бросал, а он — мой самый любимый. Тот, кто всегда будет в моем сердце. Даже если мы расстанемся навсегда.

— Антон… — тихо выдыхаю, на последних остатках воздуха. — Я же люблю тебя… Одного тебя…

Сама не замечаю, как мои руки опускаются ему на плечи, оплетая их.

— Ему ты тоже это говорила? — рычит, глаза полны бешенства, а сам уже целует мою шею, спускаясь вниз, — лихорадочно, бешено, прикусывая, оставляя на коже свои отметины.

— Нет! — ору в его губы, оттягивая от себя за волосы.

Задыхаясь, лихорадочно пытаясь вырваться из его поистине стальной хватки. Сопротивляясь изо всех сил той неуемной дрожи, которая пронзает меня от его, даже таких грубых, таких жестоких, прикосновений.

— Не говорила! Слышишь! Я никогда не была с ним! Ни разу! Я была только твоей!

— Как мне тебе верить? — на миг ярость в его глазах сменяется такой безумной болью, что у меня холодеет все внутри. Но очень быстро снова возвращается обратно, опаляя меня новой волной. — Как, Мира? Я ведь ни одному твоему слову не могу теперь верить! Ни одному! Но сейчас — да, сейчас ты будешь моей! Только моей, Мира! Я заставлю тебя забыть обо всех остальных!

Вскрикиваю, когда он подхватывает меня на руки, до боли сжимая ягодицы, впиваясь в губы этим новым, пожирающим поцелуем.

Я должна его оттолкнуть, должна набраться сил для этого, ведь все, что происходит, — так неправильно. Но вместо этого из моего рта вылетает судорожный стон, а пальцы сами по себе зарываются в его волосы.

И я отвечаю на его поцелуй, — так же жадно, так же сумасшедше-отчаянно, втягивая в себя таранящий мой рот язык, отдаваясь этому яростному напору.

Он же почти насилует меня. Как вещь. Как свою игрушку, — стучит в голове, но внутри меня все безумно откликается даже на такую ненормальную страсть.

Пусть. Пусть это произойдет. Пусть даже в последний раз. Но я до боли хочу быть с ним, даже вот так, — не нежно, не ощущая ни малейшей ласки. Пусть даже так… Пусть… Лишь бы снова ощущать его.

— Антон…

Я задыхаюсь, когда он бросает меня на постель, придавливая тяжестью своего тела.

Рву ногтями его спину, мечусь на постели под его безумными ласками.

До искр из глаз он сжимает и прикусывает мои уже разбухшие, окаменевшие соски, выкручивает так, что я кричу, уже ничего не помня.

Сама распахиваю ноги, раскрываясь для его каменного члена. Притягиваю к себе за плечи, снова и снова выкрикивая его имя. Только его. Всегда.

— Что же ты со мной делаешь, — хрипит Антон, упираясь пульсирующей головкой прямо в мое лоно. — Блядь, что ты со мной делаешь, Мира?!

— Люблю, — выдыхаю истерзанными губами, скользя по его губам, толкаясь вперед, не в силах сопротивляться этой сжигающей меня потребности отдаться в его власть, слиться с его напором — полностью, без остатка, до капли. — Я люблю тебя, Антон!

— Блядь, — он с рычанием разрывает мои тончайшие трусики, одним движением руки и тут же вколачивается, — на полную длину, до упора. Вколачивается резко, бешено, будто ненавидя, наказывая и одновременно клеймя. На бешенной скорости, без ласки, просто обхватив мои скулы пальцами, второй рукой выкручивая сосок.

А я обхватываю его бедра ногами, обвиваюсь вокруг них, прижимая к себе сильнее, так же яростно толкаюсь в ответ, с оглушительными хлопками сливаясь с ним, втягивая и кусая его пальцы.

Он не останавливается, только наращивает темп, еще крепче сжимая челюсти, даже когда я начинаю сжиматься в бешеных судорогах оргазма, выкрикивая только одно, единственное имя, само по себе слетающее с губ. Перед глазами — пелена, я ничего не вижу, в ушах только звон. Обмякаю, распластываясь под ним, продолжая ощущать в себе его жесткие толчки, пронзающие меня насквозь.

— Антон, — выдыхаю на грани слышимости, но он все равно не останавливается, а я уже проваливаюсь в вязкую темноту.

И почти провалившись, чувствую, как он буквально падает на меня, прижимаясь лбом, как глухо стонет мое имя, содрогаясь резкими рывками внутри меня.

— Блядь, я же люблю тебя, Мира, — глухой голос бьет по оголенным нервам.

Он думает, что я совсем отключилась, не слышу, не чувствую. Гладит меня по щекам, опускается самыми нежными в мире прикосновением на губы, с шумом втягивает запах волос прежде, чем повалиться рядом, прижав меня к себе стальной хваткой. Из которой никак не выбраться. Но я в этих тисках уже давно. И мне не выбраться из любви к тебе, мой самый любимый. Только бы не отпускал… Никогда…