Зови меня моим именем - Инна Инфинити Страница 46

Прибрав на кухне, я иду в гостиную и ложусь на диван. У меня ни идеи, что делать дальше… Но одно ясно точно — нужно покончить с Током раз и навсегда.

Илья все-таки ко мне приходит. Садится на пол возле дивана и берет мои руки в свои. Сначала гладит их, а потом начинает мягко целовать.

— Милая, прости. Я ревнивый дурак. — Смотрит на меня с щенячьей тоской в глазах.

— Я заметила.

Он тянется к моему лицу и нежно заправляет за ухо прядку.

— Я не хочу больше с тобой ругаться. Прошлое в прошлом. Главное, что в настоящем ты со мной, и я сделаю все для того, чтобы в будущем ты тоже была со мной. Я люблю тебя, Ксюша.

Он так это говорит, он так на меня смотрит, что все раны моментально затянулись, а боль ушла. Я тянусь ладонью к его лицу и аккуратно провожу по щеке.

Мой палач и мой целитель.

Что же мне с тобой делать?

— Илья, поцелуй меня, — прошу очень тихо, сама удивляясь своей просьбе.

Он склоняется к моим губам и мягко их касается, потом берет мою голову в ладони и усиливает поцелуй. Сейчас нет сумасшедшей страсти, как у нас обычно бывает. Он целует очень нежно, наверное, даже с толикой боли.

Но не только Илье сейчас больно. Мне тоже. Наверное, впервые за 12 лет.

Ток подхватывает меня на руки и несет в спальню. Я не забуду эту ночь никогда. Но не потому что у нас был страстный секс и миллион оргазмов. Нет. А потому что этой ночью я отчетливо ощущала чувство боли.

Боль от того, кто я такая. От того, что он 12 лет назад со мной сотворил. От того, что я не хочу терять его. От того, что я нуждаюсь в нем, как в воздухе. От того, что я должна покончить с ним. И от того, что если это не сделаю я, то это сделают с ним другие.

Умом я понимаю, что должна завершить миссию, но на деле у меня не получается это сделать. Терентьев уже стал меня во всю торопить.

— Ксюша, ну сколько можно! — Кричит, брызгая слюной.

— Я не знаю, где искать, Петр Олегович.

— Не знаешь или не хочешь знать? Уж не влюбилась ли ты?

— Нет, ни в коем случае. У меня с этим человеком свои старые счеты.

Он впился в мое лицо пристальным взглядом бывшего разведчика.

— Ксюша, — понизил голос на несколько тонов. — Или ты находишь компромат на Токаревых, или ты не дочь Сергея и Татьяны.

Его слова заставляют меня сцепить руки в кулаки под столом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Моих родителей звали Андрей и Наталья, — цежу ему.

— Я знаю, как звали твоих родителей, Ксюша. — Смотрит мне ровно в глаза. — И я даже знаю, как на самом деле зовут тебя.

Мое сердце пропускает удар. Я всегда подозревала, что Ксения — мое ненастоящее имя. Ведь странно, что на гражданке мои родители звались вымышленными Андреем и Натальей, а я, дочь полковников разведки, ходила с настоящим именем. Но я никогда не пыталась узнать, как меня на самом деле назвали при рождении и какая у меня на самом деле фамилия. Никогда не спрашивала это у Шанцуева. Наверное, потому что имя Ксения Малахова было для меня мостиком в обычную жизнь, о которой я всегда мечтала.

Я даже не пытаюсь скрыть от Терентьева свое смятение. А еще свою злость. Эта тварь докладывает Шанцу о каждом моем шаге.

— После завершения этой миссии я увольняюсь из «Росстроя».

Он хмыкает.

— Из «Росстроя» пожалуйста. Но ты же прекрасно понимаешь, откуда ты не сможешь уволиться никогда.

— Это уже мое дело, а не ваше.

Он вздыхает и облокачивается локтями на стол.

— Ксюша, — начинает очень тихо, — просто заверши эту гребаную миссию. Уверен, что она не самая сложная в твоей карьере. Согласись, что убить Роджерса было сложнее. Я надеюсь, ты перед его смертью перекинулась с ним парой фраз? — И он многозначительно на меня смотрит.

Какая же мразь. Дает мне понять, что знает, что я знаю, кто на самом деле ликвидировал моих родителей.

Несколько секунд я просто смотрю ему в глаза, а потом встаю и, не проронив ни слова, ухожу из его кабинета. Эта тварь по одну сторону баррикад с Шанцуевым и системой. Не знаю, как он выбрался из нее на гражданку и какое у него было звание, но то, что он на самом деле продолжает прислуживать Шанцу — очевидно.

В последующие дни я начинаю обыскивать квартиру Ильи по второму кругу. И по второму кругу я ничего в ней не нахожу. Потом я обыскиваю ее по третьему, по четвертому и по пятому кругу. И снова пусто.

Терентьев меня больше не достает: не звонит, не пишет, не вызывает к себе. И через какое-то время я снова расслабляюсь. Квартира чиста. А где еще искать — я понятия не имею. И не хочу знать.

В конце мая мы с Ильей едем на день рождения Кристины. Ей исполняется 29 лет. Она отмечает не так пышно, как Максим свой день рождения. Вернее даже сказать вообще не отмечает. Просто пригласила нас с Ильей к ним в квартиру на чай с тортом. У Кристины уже очень большой живот, ей рожать где-то недели через две.

Я не могу сказать, что мы с Кристиной стали большими подругами. Она по-прежнему со мной холодна и закрыта. Но зато своего Илюшу она любит, как родного брата. Честное слово, когда она его так называет, меня передергивает. А когда Кристина однажды услышала, что я называю Илью Током, она пришла в ужас.

— Ток? Почему ты зовешь так Илюшу? — Вытаращила на меня свои огромные глаза.

— Его все так называли в школе. А что?

— Нет, ничего… — Промямлила и отвернулась.

Ну да. Она-то своего Максима называет «Мой герой». Прочитала однажды по губам и еле сдержалась, чтобы не расхохотаться. Это ж надо додуматься так мужа называть.

Но сегодня в свой день рождения Кристина неожиданно дружелюбна. Наверное, сказываются скорые роды. Она показывает нам с Ильей, как они обустроили детскую для девочки. Как и полагается, все в розовых тонах. Миша уже тоже в предвкушении сестрички и то и дело склоняется ушком к животу Кристины.

— Мама, а она вылезет из твоего животика? — Завороженно спрашивает мальчик.

— Да.

— А я тоже вылез из твоего животика?

— Конечно.