Ловушка для декана - Лючия фон Беренготт Страница 44

Нет, ничего такого прям ужасного от касания моих девственных губ члена не произошло. Я не умерла – ни от стыда, ни от отвращения… разве что к себе.  

Вкусовые рецепторы тоже не нашли, чему возмутиться.  

А вот когда рука в волосах сжалась крепче и мужчина задвигался, насаживая меня на член, как перчатку – я заскулила и попыталась выкинуть ЭТО изо рта, чтобы попросить его не быть таким грубым. Ведь должен же понимать, что не все девушки прожженные шлюхи и любят «пожестче». Хотя, судя по его поведению, ему в принципе плевать, что чувствуют девушки и что они любят…

Член скользнул глубже, заполняя полость моего рта целиком, и мужчина застонал – хриплым, протяжным стоном, тут же отозвавшимся у меня в промежности.

Извращенка! Гребанная извращенка!

И снова, чтобы не поддаться совершенно неуместному возбуждению, я решила действовать – хоть что-то делать, хоть как-то отвлечься от свербящего, ноющего напряжения между ног, от собственной похотливой натуры, наблюдающей за всем этим безобразием со стороны и готовой застонать в такт трахающему меня в рот мудаку в брэндовых трусах…  

Как он сказал – отсосать и забыть? Будет сделано, господин клиент!

Стараясь не обращать более внимание на руку в волосах, я принялась обсасывать толкающуюся в меня головку так, как видела в порнофильмах – плотно сжимая губы, чтобы создать нужное трение и одновременно пуская слюну, чтобы хорошо скользило. Представляя себе, что это леденец на палочке или мороженное…

Хотя никогда еще я не поедала леденец или мороженное с таким энтузиазмом…

– Я знал, что тебе понравится, – прохрипел мужчина, освободив, наконец, мои несчастные волосы и толкаясь все быстрее, стараясь сделать все, чтобы наши ритмы движений совпали. – Маленькая шлюшка…  

Я зажмурилась, изо всех сил уговаривая себя промолчать, не реагировать, сделать все, что от меня зависит, чтобы не отвлекать его от стремительного полета к пику, и пусть говорит, что хочет… Тем более, что заметно было, что он аккуратен, не пытается проникнуть дальше точки рвотного рефлекса… А слова… Ну что слова, когда и так понятно, что я шлюха распоследняя?

***

– Что? – рука снова закопалась в мои волосы, на этот раз не подгоняя, а останавливая.

Я моргнула, осознавая, что глаза уже ничего не видят от слез. Осторожно, Матвей освободил мой рот, толкнул на диван и навис сверху, изучая мое лицо.

– Что случилось?

Отводя взгляд, я неловко пожала плечами.

– Просто… как-то очень натурально все… как по-настоящему.

– Не понравилось?

– Сначала понравилось… а потом… когда ты… когда сказал, что я…

Не дослушав, он навалился и впился в мой рот поцелуем – таким страстным, таким глубоким и яростным, будто хотел что-то доказать им, будто забирал им у меня весь стыд и сомнения, и унижение…

И вкладывал нечто другое. Нечто новое.

Всхлипнув, я вдруг догадалась, что.

– Матвей… – задыхаясь, обняла его ногами, прижимая к себе так крепко, как только могла… даже не заметив, как он пристроился, отодвинув трусики, к самому входу …

И только когда он в первый раз шевельнул бедрами, я вскрикнула, поняв, что он уже внутри.

Донской замер всем телом, словно напряженная тетива.

– Больно?

– Нет… – кусая губы, я мотнула головой. – Почти не больно… Хорошо...

Мне и в самом деле было хорошо – пусть не в том смысле, в котором должно быть, но… хорошо.

Но вот он толкнулся еще раз, и еще… и стало хорошо уже во всех смыслах.

Удовольствие нарастало с каждой секундой, с каждым движением, и, как ни странно, оно тоже было… другим. Цепляясь за его плечи и без сомнения царапая сквозь рубашку спину, я все теснее прижималась к нему, все громче умоляла о чем-то...

– Моя… моя девочка… – жаркий шепот в самое ухо пробился ко мне сквозь шум в ушах.

Боже, неужели это он говорит мне… И неужели это я умоляю его взять меня сильнее… глубже – как та самая «маленькая шлюшка», которой он назвал меня в нашей игре…

Ругнувшись, Матвей вдруг поднялся на колени, подхватил обе мои ноги и снова навалился, складывая меня чуть ни в двое…

– Скажешь… если больно будет… – выдохнул, весь содрогаясь от напряжения. Замер на долю секунды, пристраиваясь и дразня меня… а потом глубоко и размашисто вонзился – сотрясая все тело мощным ударом, буквально вбивая меня в диван.

– О боже! О, да…

– Сильно? Глубоко?

– Глубоко… – я почти рыдала, уже ничего не видя над собой... – Не останавливайся… еще…

С очередным вторжением в бедрах все скрутило в тугой узел… судорога наслаждения прокатилась по всему телу, побрасывая бедра, заставляя принимать его еще глубже…

– Моя… моя Максимова…

– Твоя… – повторяла я сквозь спазмы наслаждения, пока он не вжался в последний раз, давя гортанный стон мне в шею, стиснул мои бедра… и излился глубоко внутри густым, горячим фонтаном.