Вопреки - Валентина Кострова Страница 33

— Ты не ходил в школу?

— Нет. У меня были приходящие учителя. Петр максимально меня оберегал от недругов отца, которые его убили.

— Звучит, словно ты принц какой-то империи.

— Так и есть, - говорить о своем «недетском» детстве не хочется. И вспоминать тоже.

— Ты никогда не хотел изменить свою жизнь?

— Нет. – серьезно смотрю на Марьяну. – Ничего не хочу изменить. Меня вполне все устраивало, до...

— До того, как появилась я?

— Да. С твоим появление пришлось задумать о вещах, о которых я не имел представления, - подходим к ограждению, опираемся, смотрит на пастбище, на котором паслись лошади.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ты правда ушел из криминала?

Напрягаюсь, прикусываю губу. Сцепляю руки в замок перед собой. Мне требуется несколько минут, чтобы правильно ответить.

— Не совсем.

— Герман! – Марьяна полностью ко мне поворачивается, хмурится. – Ты ведь говорил...

— Марьян, ты же взрослая девочка, должна понимать, что в России не бывает честного бизнеса. Да, я очень многое продал, отдал, поделил, но при этом я по-прежнему сотрудничаю с некоторыми людьми, имя которых не принято говорить в слух.

— То есть ты сейчас подвергаешь меня и Кэтрин опасности? – я слышу в ее голосе панику, вижу страх, затаившейся в уголках глаз. Протягиваю руку, Марьяна отклоняет голову в сторону, все равно прикасаюсь к ее щеке.

— Я никому не позволю вас обидеть. Слышишь меня? – неожиданно для нее обхватаю ее за шею и притягиваю к себе. Взволнованно дышит, упирается ладонями мне в грудь. Я смотрю на ее приоткрытые губы.

Встречаемся глазами, между нами возникает неземное притяжение, толкающее друг к другу. Кто первым из нас обнял, не понял. Так и не понял, кто первый потянулся к губам. Только когда ее дыхание смешивается с моим дыхание, у меня срывает крышу. Я сгребаю Марьяну в охапку, прижимаю ее к себе, жадно целую. Она не успевает отвечать, только постанывает и скребется ногтями по моей спине. Мало ее. Ничтожно мало. И хочется запихать ее себе под ребра, чтобы никуда не убегала больше.

Отрезвляет неожиданный удар в ногу. Резко отрываюсь от Марьяны, смотрю в ее мутные от желания глаза. Удар по ноге повторяется. Вынужден отстраниться и посмотреть вниз. На меня убийственно зло смотрит Кэтрин, держа перед собой довольно толстую палку. Убить не убьет, но поколотить может.

— Отпусти мою маму, иначе тебя побью! – от ее грозного тона даже смеяться не хочется. Взгляд маленького звереныша, готового кинуться в бой, умереть сам, но попытаться перегрызть глотку врагу.

— Кэти! – приходит в себя Марьяна, отталкивает меня, опускается перед дочкой. – Все в порядке!

Кэтрин не спускает с меня напряженного взгляда, позволяет себя обнимать, но сама не обнимает. Я опускаюсь тоже. Если налаживать контакт, то лучше с двумя сразу. Путь к сердцу Марьяны точно лежит через дочь.

— Кэти, я не обижу твою маму. Она мне очень нравится, - серые глаза, так похожие на мои, теплеют, но по-прежнему смотрят враждебно. – И ты мне очень нравишься.

— Не могу сказать тоже самое, - дочка приподнимает подбородок, косится на свою мать, которая почему-то сейчас вся красная.

— Я хочу с тобой дружить, малышка.

— Со мной очень сложно дружить.

— Со мной тоже, но уверен, у нас с тобой все получится, потому что...

— Герман! – испуганно перебивает Марьяна, совсем не готовая сейчас говорить дочери о моем с ней родстве. К этой теме можно бесконечно готовиться, но нужный момент никогда не наступит в благоприятной фазе луны.

— Потому что ты мой папа? – темные бровки приподнимаются.

Приходится проглотить свое удивление от сообразительности девчушки.

— Тогда мы с тобой не подружимся. Знаешь почему? Потому что ты нас бросил.

Я лично не был готов к отпору со стороны дочери. В моем представлении Кэти должна радостно воскликнуть, кинуться на шею и смеяться. В реальности Кэтрин сжимает ладонь Марьяны, вынуждает ее встать и тянет в сторону дома.