Запрет на чувства - Валентина Кострова Страница 18

Нет. Это бесполезно, даже не буду пытаться. Нужно искать другой выход. Надо попробовать через Серхата. Захлопываю крышку ноутбука, встаю, стараюсь вещи вернуть на свои мечта. Беру стаканы, сумку. Только подхожу к двери, как она резко распахивается. Сердце ухает вниз.

— Лея? — Каан насторожено окидывает меня взглядом с ног до головы. Удивление в глазах сменяется подозрительностью, но он ее быстро прячет за показательным вниманием. Я вспоминаю про кофе.

— Я купила кофе, — протягиваю ему один из стаканчиков, дышу урывками. Слегка передергиваю от волнения плечами.

— Кофе? — берет стакан, улыбается, от его улыбки хочется нервно сглотнуть. — Сахар?

— Без сахара, как вы любите, — изнутри кусаю щеку. Это лишняя информация. Личная точнее. Мне ее сообщили через десятые руки. Каан медленно опускает глаза с моих глаз на губы, потом резко вскидывает их. От неожиданности я отшагиваю назад. Хочу сбежать и не оглядываться. Мужчина делает шаг в мою сторону. С большим трудом нахожу в себе силы смотреть ему в глаза.

— Ты волнуешься. — не спрашивает, а конкретно говорит, чувствует меня, как хищник свою жертву. Именно загнанной в угол жертвой сейчас себя чувствую.

— Да. Волнуюсь от своей наглости, — Каан на мгновение меняется в лице, тень растерянности молниеносно проносится в его глазах, но тут же вновь поселяется легко пренебрежение.

— Наглость? Я бы сказал, что ты упряма, но не наглая. Выпьем кофе. — тон, которым он по идеи должен произнести вопрос, не подразумевает вопроса, только приказ. Я вынуждена кивнуть головой, хоть понимаю, что сейчас это кофе станет мне поперек горла. Каан обходит меня, я поворачиваюсь за ним. Он садится на свое место, а я присаживаюсь в одно из кресел.

— Немного холодный. Я предпочитаю горячий. — смотрит на меня, я делаю вид, что это мне очень важно знать. Свой стакан кручу в руке. Мне нужно уйти отсюда. Вообще. Я не смотрю на Каана, но его взгляд на себе невозможно не чувствовать. Слишком он обжигающий, оставляющий невидимые ожоги. Он не прячет свой интерес ко мне. Женщина всегда понимает, когда мужчина ей увлечен, особенно если он этого не скрывает. Каан не скрывает, более того, я даже догадываюсь, какие мысли бродят в его голове. Воздух в кабинет становится слишком удушливым, тяжелым. Нервно оттягиваю ворот блузы.

— В природе иногда случаются катаклизмы. Зимой могут зацвести тюльпаны, а летом выпасть снег. Так вот и ты, Лея, в моей жизни катаклизм. Появилась из ниоткуда и все снесла на своем пути, — он внезапно встает с кресла, становится за моей спиной. Я кожей чувствую его. Его мощную энергетику, которая меня пугает больше, чем мысль, если бы он застал меня на месте преступления.

— Дерзкая. Бесстрашная. Не каждая рискнет.

Я не выдерживаю и вскакиваю на ноги, оборачиваюсь. Взволнованно дышу, Каан качает головой в такт своим мыслям и восхищенно смотрит, так же улыбается, чем приводит в замешательство.

— Вы все такие русские? — оказывается передо мной, забирает из рук стакан и ставит его на стол. Втягиваю в себя воздух сквозь стиснутые зубы. Губы горят, горит все лицо от близкого присутствия Бергикана. Между нами напряжение, притяжение.

— Русские не сдаются. — в голосе вызов, как и в глазах. Мой взгляд против моей воли иногда опускается на губы Каана. Он улыбается, демонстрируя мне свои белые зубы. Выбить бы их, сразу перестанет рекламировать услуги своего стоматолога.

— Ты, наверное, уже догадалась, что вызываешь во мне интерес. Чувствуешь его? — сокращает еще больше между нами расстояние, нарушает мои границы, окуная меня в свою властную энергетику. Как же хочется сбить градус его самоуверенности, прям все внутри жжет от этого желания. Но с такими игры опасны, об этом предупреждали, добровольно я бы никогда к таким людям не подошла.

— Что ты здесь искала? — шепотом спрашивает, опаляя своим дыханием лицо. Мне бы отодвинуться, да некуда. — Занимаешься шпионажем? Или в личных целях проникла в мой кабинет? — его губы в нескольких сантиметров от моей щеки. Я облизываю губы, напряжение зашкаливает, в горле от этого становится сухо. Отворачиваю голову, как только Каан поднимает руку и прикасается к лицу. Сейчас я подобна пришпиленной на иголке бабочке, еще трепыхаюсь, но мои минуты сочтены.

— Семья очень важна для человека. Очень. И ради близких мы пойдем на все. Не так ли, Лея? Даже нарушим закон, будем лгать, смотря в глаза.

— Но вы ведь тоже нарушаете закон, господин Каан, — слава богу, голос звучит ровно, без писклявых, истеричных ноток, хотя я на грани этой истерики.

— Какой закон? Моральный или государственный? Все мы нарушаем закон, Лея. И за это надо отвечать, сладкая, — от его «сладкая» меня все же перекашивает, я неприязненно смотрю на Каана. Я не могу трезво думать, когда он вот так близко. Непозволительно близко, что дышать трудно. Мысль об Алексе приводит в чувство, а потухший его взгляд придает мне силы бороться до последнего за его свободу с этим человеком, у которого нет ничего святого.

— Месть — холодное блюдо, Лея, — его палец очерчивает мои губы.

Я дергаю головой в сторону. Каждая моя клетка пропитана ненавистью, ядом. Меня аж трясет от этих чувств. Только что ему от моей ненависти? Ничего. Он принадлежит к одной из самых богатых семей в городе, для него нет рамок морали, у него свои законы справедливости.

— Кто-то должен ответить за преступление, сладкая. Будешь это ты или твой брат, мне все равно, — его губы изгибаются в насмешливой улыбке, он убирает руку от моего лица.

— Что вы предлагаете?

Он смотрит с вызовом в глазах, взгляд опускает ниже и останавливается на моих губах. У меня перехватывает дыхание.

— А сама как думаешь?

