Улыбка судьбы. Медсестра - Евгений Латий Страница 38

Алена познакомилась с доктором Гранье, лечившим Мишеля, добродушным толстяком, любящим пропустить стаканчик-другой хорошего вина. Гранье рассказал, какие лекарства необходимо принимать ее супругу, чтобы поддерживать себя в форме, и какие витамины следует попринимать в таблетках и уколами в переходные весенне-осенние периоды.

— Я рад, что мой друг теперь в надежных руках такого очаровательного доктора! — просиял он и, снизив голос, спросил: — А вы мне не дадите рецепт того снадобья, которым снимали похмельный синдром еще вашему жениху?

Мадам Лакомб все написала, сказав, что скоро из Заонежья ей пришлют барсучьего и медвежьего сала, и она им обязательно поделится. Для лечения простуды это вещь незаменимая.

Первое время они с Мишелем спали вдвоем. Несмотря на ущербность, он оказался сильным мужчиной, и Алена точно проснулась, снова ощутив себя женщиной. Воодушевленный ее восторгами, Лакомб перенес свой кабинет из соседней комнаты на второй этаж, расширив таким образом спальню. Алена понемногу стала забывать Виктора и свою внезапную любовь к нему, постепенно открывая для себя нежную и возвышенную душу Мишеля и влюбляясь в него.

Казалось, жизнь ее резко переменилась, и в то же время все осталось по-прежнему. Алена ошалело вскакивала в восемь, бежала в душ, затем забирала молоко и сливки с крыльца, готовила завтрак, тащила мужа на прогулку. Лишь Виктор, точно почувствовав себя лишним, больше не ждал ее у ворот со своими «мальчиками», чтобы взглянуть на нее и поздороваться, и это его утреннее отсутствие поначалу отзывалось тревогой.

Колетт укротила свою горделивую прыть, больше не кидалась на Алену с попреками и претензиями, но, оправившись после свадебного потрясения, потихоньку грызла молодую хозяйку уже по другим поводам.

— Коли сделалась госпожой, чего же на кухню шастаешь, лимоном брызжешь? — не переставая нарезать лук, спаржу и другие овощи, ворчала она без умолку. — Могла бы еще одну служанку завести, которая бы вам кофий и круассаны с джемом в постель подносила да молоко бы с крыльца забирала! Чего же не хочешь?.. Или ради экономии стараешься?.. На таких мелочах серьезные господа не экономят! Престиж знатной господской жизни: иметь побольше слуг! А так ты нe пойми кто! То ли служанка, то госпожа.

— Да заткнись ты!.. — кривясь и не выдерживая ее гундеж, взрывалась Алена.

— Ой-ой, какие мы нынче грозные! А я взяла да испугалась! — радуясь тому, что прервала молчание хозяйки, оживилась стряпуха. — Слушай старую грымзу да благодари, что советы даю! А то все самостоятельные, слова поперек не скажи.

— Ты можешь помолчать? — на этот раз тихим, почти просящим тоном проговорила Алёна.

— А чего мне молчать? Когда я языком мелю, у меня руки быстрее крутятся и обед ловчее готовится! — И повариха в доказательство этого за считанные секунды нашинковала большую луковицу, -меня слушай потому, что худого не скажу, потому все, что говорю, только на пользу! Ты о наследстве то разговор хозяином не заводила? Мало ли что! Упадет наш кормилец невзначай с лестницы, явится настоящий наследник — и тебя под зад коленкой! Уйдешь в чем мать родила! Молодой хозяин жалости не заимеет!

— Мишель все на меня переписал. — Фраза вырвалась сама собой, хотя сообщать об этом Алена никому не хотела, просто хотелось заткнуть рот стряпухе.

— На тебя?! — Повариха даже перестала стучать ножом, и челюсть у нее снова отвалилась, обнажив большие желтые зубы. — Надо же, как ты его лихо окрутила! Ну девка!

— Заткнись, я сказала!

Алена схватила поднос и вылетела из кухни. Она пожалела, что сгоряча бросила эту фразу о наследстве, но слово воистину не воробей. И хотелось бы вернуть, да поздно, только горечь на языке осталась.

Они молча завтракали с Мишелем, ели хрустящие кукурузные хлопья с горячим молоком, каждый раздумывая о своем. Алена о Колетт, о том, что стряпуха права и взять еще одну служанку в дом бы не мешало,

fпотому что она, мадам Лакомб, по-прежнему носится по вилле как помело и к вечеру так устает, что не в силах отозваться на призывные ласки супруга. Вчера, к примеру, легла, прижалась к нему и через секунду заснула. Муж и сам все видит, не дурак, но, видимо,не хватает денег, чтобы нанять дополнительную работницу.

— Я все время думаю... — заговорив, Мишель неожиданно осекся, и щеки у него порозовели. — Я думаю, мы, наверное, смогли бы с тобой иметь детей. Как считаешь?

— Конечно!

— Я только не знаю, по каким дням у тебя все происходит: овуляция и прочие вещи, это легко высчитать...

— Зачем?

— Как — зачем? — удивился он. — Очень важно, чтобы твой и мои дни совпадали! — воодушевился. Мишель.

Алена смутилась:

-— Наверное, важно, но и без этого угадать можно...

— Зачем угадать?! У меня есть хорошие справочники по сексологии с таблицами, с красочными картинками, фазами луны, расчетами. Научный подход, так?! Мы эти вещи с тобой изучим и тогда не промахнемся, так?

— Надеюсь, не сейчас?

Он рассмеялся.

— А это отличная идея! — Мишель кокетливо взглянул на жену. — Но лучше за ужином!

Он взглянул на календарь, висевший на стене.

— Осталась неделя до нашего отъезда в Италию! — Мишель загадочно улыбнулся. — Мы должны приехать оттуда втроем! А наша взрослая Катрин будет помогать нянчить сестренку’

— Ты хочешь дочку?

Он погрустнел и кивнул.

— Дочки нежные, заботливые, а сыновья;.. — Мишель тяжело вздохнул, не договорив.

Днем от парижского издателя пришло срочное послание: за два дня написать предисловие к сборнику стихов Рильке, за которое тот обещал Мишелю полторы тысячи долларов. Муж тут же взялся за работу, несмотря на больное горло, но оно уже проходило благодаря Алене, заставлявшей полоскать его отваром ромашки. Лакомбу хотелось заработать побольше денег в первую очередь для их поездки в Италию, где обязательно будет много трат и соблазнов, ограничивать же себя в медовый месяц ему никак не хотелось. Потому он сразу же сел за компьютер и даже не стал отвлекаться на ужин. Алин кормила его из ложечки прямо на бегу, потом заставила выпить чай из трав для горла, запретив кофе и разрешив в качестве исключения пятьдесят граммов теплого коньяка, который не повредит горлу.

— А ты знаешь, кто такой Райнер Мария Рильке? — вдруг спросил Мишель.

— Нет, — заулыбалась Алена. — И кто же такой Рильке, которого зовут Мария?

- Это великий поэт. Как Петрарка, Кольридж, Ронсар, Вийон, дю Белле! Об этих я тебе уже рассказывал, а Рильке, знаменитый австрийский поэт, жил в конце девятнадцатого — начале двадцатого, бывал в России, восхищался Толстым и русской культурой. Я тут утоп в своем сексуальном счастье, и у меня, как ты говоришь... изба поехала?

— Крыша поехала.