Искусственный интеллект и будущее человечества - Марк О’Коннелл Страница 8

На входе в отсек обслуживания пациентов на полу лежал дьюар гораздо меньше и старше остальных. Он был открыт с одного конца так, чтобы была видна его узкая внутренняя капсула. На другом его конце была табличка, гласящая, что в этом дьюаре с момента смерти и до 1991 года, когда его тело было перемещено в более современный контейнер, содержался доктор философии Джеймс Х. Бедфорд. Бедфорд, профессор психологии Университета Калифорнии, был первым крионированным человеком. Процедура его сохранения была выполнена в 1966 году химиком, врачом, ремонтником телевизоров из Лос-Анджелеса и президентом Калифорнийского общества крионики Робертом Нельсоном.

Макс обмолвился, что Бедфорд, родившийся в 1893 году, технически является старейшим жителем планеты. Я предположил, что назвать его живым можно только с натяжкой. Макс ответил: «А почему бы и нет».

Он напомнил, что все пациенты были криоконсервированы вскоре после юридической смерти. Основное предположение крионики состоит в том, что настоящая смерть происходит не в момент остановки сердца, а несколькими минутами позже, когда клетки и химические связи начинают разрушаться – это точка невозврата, после которой никакие технологии не смогут вернуть человека к жизни. Эти криоконсервированные трупы не были умершими в обычном смысле слова – нет, они были скорее некими человеческими существами, сохраненными между жизнью и смертью, пребывающими вне времени.

Стоя в прохладе отсека обслуживания пациентов, окруженный невидимыми телами и отрубленными головами техноутопистов, я размышлял над католической концепцией Чистилища – не Рая, не Ада, а места, находящегося в застывшем состоянии, держащего в ожидании души праведников, умерших до пришествия Христа и ожидающих дня своего спасения в состоянии онтологического сна.

Я размышлял, что здесь, в пустыне Соноран, за прочными стенами и пуленепробиваемыми стеклами, в сосудах из нержавеющей стали находятся души пациентов, терпеливо ожидающие, когда будущее избавит их от смерти. Те мужчины и женщины, те тела и головы почти наверняка никогда не вернутся к жизни, но было что-то непостижимо священное в их криоконсервации, в их ожидании. Это хранилище – мавзолей: хоть и современная выдумка, но в то же время нечто древнее и первобытное. Я чувствовал, что стою на священной земле – в месте, которое находится за рамками времени и пространства.

Но ведь я стою в очень даже определенном месте, думалось мне, в Америке, около старых колониальных границ – здесь разыгрывалась американская драма безграничного национального потенциала и самореализации личности, кроваво-золотая фантазия «Манифеста Судьбы». Место, где я находился, с его огромными серебряными цилиндрами и замысловатыми приборами, стало казаться мне безумным воплощением технологической изобретательности и контроля, декорациями к научно-фантастическому фильму, которые могут внезапно демонтировать и унести, не оставив ничего, кроме пустыни старого американского Запада, который всегда был и остается пейзажем смерти.

Я представил делегацию исследователей цивилизации далекого будущего, которые, выкапывая эти дьюары из глубин пустыни и с беспристрастным интересом разглядывая полусохранившиеся останки внутри – тела и цефалоны, – размышляют, кем были все эти люди и во что они верили. И я хотел бы знать, как ответил бы на их вопросы, если бы когда-нибудь смог это сделать. Скажу ли я, что эти люди верили в науку? Что они верили в будущее? Что они верили в вечную молодость? Что они верили в свои полисы страхования жизни, верили в таинственную силу денег, верили в себя… Что они, так или иначе, американцы.

Задача «Алькора» представляется вполне себе человеческой: как любой бизнес, они хотят расширить клиентскую базу, и так уж вышло, что эта цель теоретически увязалась с общечеловеческой целью победы над смертью. Прилив поднимает все лодки – вот она, идея. На сайте компании есть подробная техническая статья о том, как через криоконсервирование обеспечить воскрешение каждого ныне живущего человека. Статья «Как крионировать человека» написана ученым Ральфом Мерклом, изобретателем открытого ключа криптографии. Меркл описывает принципы воскрешения как «видение будущего, где каждый может наслаждаться крепким здоровьем и долгой жизнью в мире материального изобилия для всех». Что мы знаем наверняка, утверждает автор, так это то, что «прогресс в технологической сфере в конечном итоге сделает это будущее реальностью».

Но никто не говорит о некоторых проблемах, которые еще предстоит доработать. Одной из них станут финансовые затраты, связанные с сохранением пациентов. Какого размера должно быть хранилище, способное вместить все тела, записанные в книге жизни? Действительно, давайте поговорим не столько о телах, сколько о головах, потому что организация хранения всего тела для каждого живущего человека была бы не просто проблематичной, а поистине кошмарной. В качестве потенциального решения Меркл предлагает идею Очень Больших Дьюаров (RBDs).

Ежегодный глобальный уровень смертности, пишет он, составляет примерно 55 миллионов человек. А теперь допустим, что мы построим гигантский сферический дьюар тридцати метров в радиусе. Учитывая размер среднестатистической человеческой головы, такой дьюар позволит разместить пять с половиной миллионов цефалонов. Итак, чтобы у нас была возможность сохранять голову каждого умершего человека на Земле до тех пор, пока их смерть не будет преодолена, необходимо строить десять таких дьюаров каждый год.

Конечно, с таким строительством были бы связаны значительные расходы. Каждый такой дьюар вмещал бы около 113 миллионов литров, и это означает, что затраты на жидкий азот стоимостью около 10 центов за литр составили бы примерно 11 миллионов долларов на один дьюар. Также возникнут некоторые дополнительные расходы, связанные с отоплением и обслуживанием дьюара, но в конечном счете стоимость криоконсервации всего населения Земли сведется к удивительно низким затратам в размере 24–32 долларов за голову (для пациентов, решивших сохранить тело полностью, цена будет примерно в десять раз выше).

Крионика и как бизнес, и как способ укрыться от нашей неизбежной участи – хотя бы теоретически масштабируемая модель.

«Алькор» – это место, построенное, чтобы разместить тела оптимистов; тишина здесь наполнена иронией. И ирония, на которой я поймал себя, была связана непосредственно с Максом или с образом, который я не мог не взращивать у себя в уме.

Это был человек, который посвятил всю жизнь идее преодолеть ограничения человеческого организма, расширить диапазон человеческого опыта и потенциала. Это был человек, который еще до того, как в двадцать лет отправился в Америку из Великобритании, стал одним из основателей экстропианства, названного так вопреки принципу энтропии, согласно которому все сущее во Вселенной имеет тенденцию к распаду, беспорядку и упадку. Это был человек, который посвятил себя, как он выразился, «постоянной борьбе с препятствиями на нашем пути развития – и как личности, и как организации, и как вида». Это был человек, в порыве юношеского радикального самосознания изменивший свое имя с Макса О’Коннора на Макса Мора. В интервью журналу Wired он сказал, что оно «действительно отражало его цель: постоянно совершенствоваться, никогда не останавливаться». «Я собирался стать лучше во всем, стать умнее, стройнее и здоровее. Это имя стало символом постоянного движения вперед» ^[3], – говорил Макс. Это был человек, который в явной и устойчивой манере поставил перед собой ницшеанскую задачу преодоления себя.