Притяжение сверхмарафона  - Максим Воробьев Страница 6

Тихая прохладная летняя ночь, почти пустынная трасса. Машины попадались не чаще чем раз в несколько минут. Затем этот интервал увеличился до получаса, потом стал еще больше. В наши дни такое уже невозможно. Фуры гоняют по магистралям и днем, и ночью.

Где-то между Подольском и Чеховом справа от меня неожиданно завыла сирена. Вдалеке раздались выстрелы, по темному небу заметался свет фар. Через несколько минут все смолкло. Только на следующий день из выпуска новостей я узнал, что во время моего забега прошла крупная операция по обезвреживанию какой-то преступной группировки. Но и это осталось позади. Я продолжал бежать. Понемногу светало. Начались затяжные, по 1,5–2 км, подъемы и спуски. Накатывала усталость. Ноги деревенели. Хотелось пить. Надо, надо терпеть!

На рассвете я достиг вожделенного пункта питания. Стеклянная бутылочка с водой, чуть приправленной яблочным уксусом. Печенье и кусочки сахара в пакете. Я свернул с асфальта на траву, стараясь не замочить едва гнущиеся ноги в обильно выпавшей росе. Вода в бутылке оказалась ледяной. Я съел два печенья, закусил кусочком сахара и начал потягивать воду. Мучила жажда, но вода была слишком холодной. Я стоял и цедил свое кисленькое питье по глоточку. Приползший с Оки туман принес холод и сырость. Меня начал бить озноб. Трясущимися руками я запихал в рот остатки сахара, обломки печенья и еще раз отхлебнул из бутылки. Взглянув на часы, я обнаружил, что на процедуру подпитки ушло десять минут. Надо было двигаться дальше, однако сделать это оказалось непросто. Меня трясло, казалось, я нахожусь в холодильнике. В голове возникла предательская мысль: добраться до ближайшей остановки, сесть в теплый автобус и спокойно доехать до дома. В конце концов, у меня за плечами осталось почти 75 км. Столько я еще никогда не пробегал! Но сколько придется ждать этот самый автобус? Ждать и мерзнуть? Нет! Спасение только в движении! Усилием воли я заставил себя двигаться дальше. Бежал на деревянных ногах и дрожал от холода. Только через 3–4 км, минуя мост через Оку, я начал согреваться. Лучи утреннего солнца наконец пробились сквозь туман и озарили долину реки. Дрожь прекратилась, но все еще было холодно. Впереди меня ждали еще 20 км.

На спуске с трассы к повороту дороги на Пущино заболели колени. Боль была острой и сильной. Вероятно, из-за переохлаждения пострадали связки. Сжав зубы, я терпел, приноравливаясь к неровностям асфальта и стараясь ставить ногу как можно мягче. На ровном участке боль стала меньше. Затем начался длинный, почти трехкилометровый подъем. Боль в коленях прекратилась. Солнце начало немного пригревать, и туман стремительно таял. Бежать было тяжело, но радостно от осознания победы над своей слабостью, проделанного пути и близости цели. Потом еще было три спуска и три подъема, длиной от 500 м до 1 км. На спусках колени начинали болеть с прежней силой. На втором подъеме меня ждал последний пункт питания. Такая же бутылочка с водой, сахар и печенье. На этот раз задерживаться не стал. Потратил минуты две-три, не больше. И вот уже город! Можно прямо добежать до дома и наслаждаться выстраданным отдыхом. Но тогда получится всего 95 км! И, стиснув зубы, я с упорством сделал два круга по 2,5 км по утреннему, еще полусонному городу. Под конец я даже ускорился, выплескивая остатки азарта. Все, финиш! Первая в жизни «сотка»! 100 км я преодолел за 8:29:55.

С трудом дошел до подъезда. Сделал несколько упражнений на растяжку. Поднялся на лифте к другу, позвонил. Долго ждал, пока откроют. Понял, что разбудил людей, но не обеспокоился этим фактом: голова была занята другим. Выслушал удивленные восклицания (так рано меня не ждали), забрал сумку с вещами и опять на лифте спустился на свой этаж. Выпил наскоро вскипяченного чаю, принял душ и провалился в счастливый недолгий сон.

Первые сутки

Ровно через три месяца я стоял на старте первого в своей жизни суточного забега. Все это время я тренировался как одержимый. Я подвергал свой организм доселе неизведанным, запредельным для него нагрузкам. Набрав за июнь 760 км, я немного сбавил темп в июле и августе. Чувствовал, что организм находится на пределе. Теперь я понимаю, что совершил тогда немало ошибок, но зато приобрел бесценный опыт. Наш великий поэт называл опыт «сыном ошибок трудных…», от себя добавлю: очень трудных и часто болезненных ошибок. И вот мне предстояло 24 часа бега! Дистанция казалась непредсказуемой и загадочной, но именно это и притягивало. Имея за плечами опыт шести марафонов и 100 км, я полагал, что в общих чертах все же представляю ожидающие меня испытания, и был глубоко неправ.

Соревнования проходили в Москве, организатором выступил клуб «Парсек». Трасса бега пролегла вокруг Гребного канала в Крылатском, длина круга составляла 6,3 км. Старт назначили на 18:00. Я приехал заранее, получил номер. Предстартовое возбуждение захватило меня целиком. Все происходящее вокруг приобрело глубину и значимость. Постепенно стали собираться другие незнакомые мне участники. В раздевалке я жадно ловил каждое слово бывалых сверхмарафонцев, следил за их действиями. Оказывается, надо заклеить соски лейкопластырем! А я об этом и не догадывался. Вот кто-то обматывает пластырем пальцы ног, попутно объясняя своему знакомому, что надо непременно заклеить все, чтобы не натереть незащищенные. До этого меня никогда не беспокоили натертые соски, а ноги во избежание мозолей я обильно смазывал вазелином. Одолевают сомнения: стоит ли производить непривычные манипуляции перед стартом? В последний момент соски я все же заклеил, а на ноги выдавил полтюбика вазелина. Вот и моя младшая сестренка Рита приехала, чтобы помогать мне на протяжении всех суток. Наскоро показываю ей, где находятся заготовленный в термосах чай и шиповник, а также одежда и медикаменты. Наконец мы, около двадцати участников, выстроились на стартовой линии. Раздался стартовый выстрел, и мы отправились в загадочный, неведомый и манящий путь длиною в 24 часа.

Я твердо усвоил главное правило: бежать нужно расслабленно с минимальным количеством усилий. По моим ощущениям, это у меня получалось неплохо. Во всяком случае, в первые часы я сбрасывал излишний тонус мышц и почти не ощущал какого-либо напряжения при беге. После первого круга выяснилось, что наша трасса пролегает по импровизированной концертной площадке на берегу канала. И именно сейчас начинается концерт… Чтобы не мешать действу, мы огибали и сцену, и трибуну со зрителями, каждый раз добавляя к кругу 300–400 метров. Ну, добавлять так добавлять. Все бы ничего, но половину этой петли пришлось бежать в ощутимый подъем, да еще без всякой тропинки, а прямо по траве. Меня захлестывали эмоции, я лидировал, причем с большим отрывом, и, казалось, смогу поддерживать такой темп до конца. Какое заблуждение! Сколько страданий оно принесло мне на второй половине дистанции! В одиночестве я пробежал 50 км, затем 100. По ходу бега установил личный рекорд: первые 100 км за 8:05. Ближайших преследователей я обошел на круг, а многих и больше.

Помочь мне подъехал и отец. Кстати, на дистанции очень важна моральная поддержка, а не только «техническая» помощь. Концерт закончился, и на Москву опустилась темная сентябрьская ночь. С высоты загадочно мерцали звезды, наш путь освещала молодая луна. В такие моменты особенно остро чувствуешь единство всего сущего во вселенной. Временами казалось, что я один на один с окружающим миром и своим бегом. Я не удивляюсь, что стольких художников звезды вдохновили на создание полотен, а ученых на открытия! В молодости я много читал, мне казалось, будто эти давно ушедшие люди разговаривают со мной, делятся своими мыслями и чувствами. Все, что особенно нравилось, я записывал и запоминал. Эти высказывания приходили мне на помощь, учили мудрости, терпению и мужеству. И вот в Крылатском, в момент наивысшего напряжения душевных и телесных сил, в ночном уединении я вспомнил слова Иммануила Канта: «…Две вещи наполняют мой дух вечно новым и постоянно возрастающим изумлением и благоговением… звездное небо надо мной и нравственный закон во мне».