Французские дети не капризничают. Уникальный опыт парижского воспитания - Кэтрин Кроуфорд Страница 3

Дафна – совсем другое дело. Должна признать, что истерики она устраивала не слишком часто, но уж если устраивала, то делала это со всей ответственностью. Этот ребенок не признавал медлительности. Даже ложась в постель, она была полна энергии – много лет она не могла заснуть часами и просыпалась посреди скомканных простыней и одеял. В семь утра. Или раньше. Во сколько бы ни легла. Наверное, она – чудо природы. Дафна может уснуть в полночь и подняться в 6.30 полностью готовой к сражению подушками или хотя бы к энергичной возне с любимым папочкой. Она бодра, полна сил и громогласна – и всегда была такой. Она сумеет побороться за себя в этой жизни. Она – Белуши. Кстати, в борьбе с отцом она всегда побеждает, потому что муж мой больше похож на Эдит Уортон, чем на Белуши. Мак любит поваляться в постели – он может выпить двойной эспрессо после ужина, а потом заснуть, как младенец (конечно, если младенец – это не Дафна).

Откуда же Дафна все это взяла? Ну, если Уна похожа на папу, то… да, каюсь, Дафна похожа на меня. В детстве мне приходилось постоянно драться с девятью – девятью! – братьями, которые относились ко мне, мягко говоря, довольно жестко. Достаточно вспомнить, что они «ласково» прозвали меня «Кошачьей Мочой»! На детских фотографиях у меня на лице постоянно царапины. Став постарше, я всегда отдавала предпочтение роликовым конькам, а не кроссовкам.

Но быть Белуши – это не просто жить на одной, пусть даже самой высокой, скорости. Дафна – очень веселый человек. Она может стать гением комедии. С самого раннего возраста она смешила нас до слез своими проделками – ну откуда двухлетней малышке знать о комических приемах Чарли Чаплина?

Юмор Уны, как и следует из ее прозвища, более тонкий и интеллектуальный, чем у Дафны. Недавно она стала придумывать «шутки дня». Вот пример: «Зачем слониха покрасила ногти красным лаком? Чтобы ее не нашли, когда она будет прятаться на вишневом дереве!»

Когда девочки стали старше, различия между Уортон и Белуши немного стерлись, но все же остались заметными. А для родителей каждый тип характера связан с определенными, очень конкретными проблемами.

Дети типа Эдит Уортон умнее родителей (и хотя это действительно так, но все же лишь до определенной степени), поэтому демонстративное закатывание глаз проявляется у них в поразительно раннем возрасте. Острая наблюдательность позволяет таким детям замечать все нежелательное – в нашем мире живет немало курильщиков и тех, кто мусорит на улицах. Им хочется исправить или хотя бы привлечь внимание к подобному поведению. Такому ребенку приходится периодически напоминать, что взрослых нужно по возможности уважать и что взрослые не любят выслушивать нравоучения от малышей, которые и до пояса им не достают.

Дети типа Джона Белуши склонны мгновенно и гипертрофированно демонстрировать миру свои несчастья. В доме они кричат в полную силу – причем под домом может подразумеваться и торговый центр, и огромный стадион. У них сложные отношения с правдой. Отчасти это объясняется тем, что они всегда стремятся понять, что можно выторговать или уволочь. Нет, я говорю не о воровстве в прямом смысле слова, но родителям остается лишь удивляться тому, куда делся оставшийся кусок торта.

Итак: Уна и Дафна, Уортон и Белуши, спасибо вам за то, что вы – самые любимые мои дети в этом мире, и за то, что вы помогли мне сделать нашу жизнь по-настоящему французской. Вместе с Маком вы стали тремя лучшими моими партнерами по этому очень важному проекту, в ходе которого я проверила, можно ли внедрить французские приемы воспитания в собственную жизнь и в свой дом.

Даже самая маленькая из нас – Дафна – отдалась этой задаче с поразительной готовностью, хотя и не с самым большим энтузиазмом. Как-то утром она проснулась – как всегда, в семь часов – и заявила: «Интересно, а как французов рвет?»

Мы всей семьей искренне заинтересовались тем, как живут французы. Конечно, я не считаю, что все французские дети – идеально себя ведущие, утонченные художники, а все дети американские – материалисты и циники. Я хочу лишь сказать, что нам, янки, нужно пересмотреть свой подход к воспитанию детей, а те французские матери, которых я знаю, показывают великолепный пример, как мы можем улучшить собственную жизнь – и жизнь наших детей.

Интересно, что, когда я начала строить нашу жизнь по французскому образцу, удивила меня реакция не только Уны и Дафны, но и других родителей, оказавшихся в такой же ситуации. В «Зале славы натянутых нервов» должно быть специальное отделение для родителей. Однако я везде сталкивалась с самым серьезным сопротивлением моим идеям и начинаниям – от собственной семьи до соседок по скамейкам на игровых площадках.

Матери не любят ошибаться или сомневаться. Вспоминая стиль воспитания собственной мамы, я понимаю, что это неудивительно. Когда речь заходит от чувствах к своим детям, люди становятся невероятно ранимыми. И это справедливо. Мы до безумия любим этих маленьких чудовищ. Поверьте мне, я вовсе не собираюсь нападать на американских родителей. Мне просто хочется чуть-чуть облегчить свою жизнь и отказаться от ряда вредных привычек, которые стали для нас слишком обыденными. Ведь когда Дафна говорит: «Если дашь мне конфетку, я перестану кричать», я всерьез рассматриваю ее предложение.

Поэтому, чтобы никого не обидеть и не нарушить родственные связи, я решила дать всем другие имена и изменить обстоятельства, Единственные реальные имена в этой книге – это Уна, Дафна и Мак. Я чувствую, что эта книга может разрушить мои отношения с рядом друзей – хотя и надеюсь, что ошибаюсь, потому что искренне люблю и восхищаюсь всеми моими друзьями, имеющими детей. А если я назову их реальными именами, то наши отношения рухнут навсегда. В книге я часто прибегаю к обобщениями – для краткости. Но я знаю, что в каждой стране есть свои особенности.

Мне просто хочется чуть-чуть облегчить свою жизнь и отказаться от ряда вредных привычек, которые стали для нас слишком обыденными. Ведь когда Дафна говорит: «Если дашь мне конфетку, я перестану кричать», я всерьез рассматриваю ее предложение.

А теперь давайте вернемся на нашу гигантскую площадку американского родительства – в Парк-Слоуп, Бруклин. Как выяснилось, именно эта часть города оказалась идеальной средой для реализации моего замысла. Здесь живет очень много французов. Французы и их прекрасно воспитанные дети встречались мне повсеместно, и я могла их изучать, задавать им вопросы и подражать им. И это было замечательно, потому что время – вещь драгоценная, а взрослеют наши дети невероятно быстро.

Так зачем же загружать их драгоценное время множеством разных занятий?

В моем детстве маленькие дети редко чем-то занимались, кроме «большой тройки»: плавание, танцы и фортепиано. Плавали раньше не ради медалей, а просто для того, чтобы научиться держаться на воде. Танцами занимались исключительно девочки, а фортепиано, помимо всего прочего, учило дисциплине. Школьники иногда переключались на скрипку или начинали играть в футбол. Настоящей экзотикой было карате.

А сегодня невозможно кинуть камень (разумеется, я вас к этому не призываю!), чтобы не попасть в ребенка, который уже занимается йогой, и рикошетом не задеть малыша, успешно общающегося на языке жестов, хотя еще и не умеющего по-человечески говорить. А подберет ваш камень пятилетний пациент психоаналитика, которого сопровождает учитель китайского языка.